⇚ На страницу книги

Читать Всё, что не названо. Стихотворения

Шрифт

Интервал

ISBN 978-5-4496-3262-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1. Очумелые тучки

Хронос и Логос

Хронос и Логос, сбежав на свободу,

парочкой шли по небесному своду.

Хронос выклёвывал зёрна мгновений;

Логос от мыслей отплёвывал тени,

их шелухой осыпая саванны,

в коих стадами паслись обезьяны.

Эти зверьки в пожираньи растений

брали губами и звучные тени,

брали, плевались повсюду тенями,

те прорастали в миру именами

и на полях именных растяжений

вновь вызревали колосья мгновений…

Установил Тот, Кто вечностью правит:

Хронос отнимет, а Логос добавит.

Русский Ваня

у Анастасии1 пальчик

суровой ниткой обвязан2…

а в Успенском соборе мальчик

сегодня на царство помазан —

красивый да рослый Ваня,

воспитан и взгляд орлиный;

когда-то он Грозным станет,

но ныне почти невинный.

жизнь швыряла от трона до крупа,

от прозрений до злобства души…

много девушек царь перещупал,

много деток своих придушил,

много резал людишек для власти,

ещё больше и чаще зазря…

ах ты, Настенька, Настя, Настасья,

умерла – подменили царя!

Молния

Ломоносов с Рихманом ловили молнию

за сверкающий хвост и погиб Рихман,

измеряя электричества токи горние,

пока Ломоносов размышлял о минералах и шихтах.

Рихман верил: молния, птица с клювом острым,

требует заключения в клетку за блеск и вибро,

но она оказалась киллером «коза ностры»

с револьвером тридцать восьмого калибра.

О вреде подражания

Пётр-I гнул и нравы, и подковы,

а Павел-I гнул и гнал муштру,

и придушил его синклит дворцовый

за глупоподражание Петру:

До линий и углов немецких падкий,

в сородичей не веря ни хрена,

пытался Павел в прусские порядки

простор России уложить сполна.

Но был давно не в меру и не в пору

чужой мундир для воинства мужчин,

где Эверестом высился Суворов

и бить врага Кутузова учил.

Русский роман

небеса поля леса поляны

лещина помещики отчизна…

влюблена в евгения татьяна

но евгений – жертва нарциссизма:

знойно над собой как над цветочком

сохнет в скуке лепестки срывает

нет чтоб завести сынка иль дочку

пулю в грудь приятелю вбивает

бегство ницца тропы перевалы

желчь в лицо и вновь вокруг столица

где она – супруга генерала

высший свет звезда венера львица…

и евгений падает романно

в ноги к ней а с ним его харизма

но верна в супружестве татьяна

муж её – не жертва нарциссизма

Пушкин

«На свете счастья нет, а есть покой и воля.»
А. Пушкин

…историки к его обидам нижут,

мол, Пушкин шалым юношам в пример

был властью камер-юнкерством унижен,

другое дело – стал б он камергер.

Но тяготил любой капкан мундирный

его, певца свободы и любви

с умом провидца, с русской и всемирной

душой, со знойной Африкой в крови.

Что Гекерн, Бенкендорф, Дантес и доля,

глупцов вокруг терпеть иль не терпеть,

какой там выбор, – в мыслях только воля,

а если воли нет, то лучше – смерть!

Лермонтов

кусал доносов лёд подлючий,

глотал войны мертвящий сок,

к виску прикладывал падучей

звезды промёрзнувший кусок…

весь лёд, шипя, вздымался паром

туда, где небо, вечность, тьма…

ничто не остужало жара

его души, его ума.

Либерал и консерватор

Вот Родион Романович Раскольников,

производитель топорных покойников;

не профессионал и не любитель, —

просто топорный производитель;

героики, славы, власти искатель,

мятежник, топорный предприниматель…

А вот Порфирий Петрович следователь,

скрытных чувств и мыслей выведыватель;