Читать Улитинские сокровища

Шрифт

Интервал

ISBN 978-5-4496-3028-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Все началось в мае. И даже еще раньше, когда заместитель председателя Славногорской районной думы Петр Ильич Улитин – уважаемый, солидный и полновесный член славногорского общества, получил извещение из прошлого века. Среди старых семейных фотографий его прадеда Кузьмы Францевича Улитина числом три десятка однажды при генеральной уборке обнаружилось странное письмо – не письмо – записка. Фотографий больше не случилось, поскольку Кузьма Францевич, во-первых, не был мотом, а фотография выходила недешевым удовольствием, а кроме того – заказать фотографа – это надо было «ждать очередь». Ждать ее Улитин не привык, – это его ждали – крепкого хозяина, почтенного купца, известного не только в здешних краях, но и далее, вплоть до Китая. Многочисленные просители клянчили в долг на свадьбу младшего сына, на разведение редкого байкальского осетра, кто-то планировал производство дешевого мяса из африканских буйволов, как его двоюродный брат, оставшийся после плена в Германии – всего-то и надо было ничего – сто пейсят тыщ. А вернется с лихвой. Были также прожекты жестяных аэропланов и другая чушь. Отдавший без остатка душу вере, царю и отечеству, Кузьма Францевич не жаловал новоидейных прощелыг. Одно и то же – смутьяны. Хотя пахнущую настоящими деньгами затею улавливал сей миг. После переворота ходил он под Колчаком, а когда белая гвардия полегла, ушел в леса, где два года с твердыми мужиками бился за власть царя-батюшки, четырежды был ранен. Но выжил, один из немногих, а их осталось по лесам сотни две-три, не больше. И те уж ничего не хотели – вернуться бы домой – да везде комиссары. Это тебе не городовой, не начальник полиции: «почему вы?» и прочее – нет, сразу к стенке. Смирив свою гордость, однажды тайно вечером он пробрался к дому местного сельсоветчика Пашки Бортника, ровесника и башибузука, с которым в детстве они вместе перли огурцы с огородов на другой улице, ходили на охоту и рыбалку.

– Опоздал ты, друг Францевич, Выселили твоих кулаков, а куда – и не знаю -отвечал на главный его вопрос старый приятель. – А теперь, если есть у тебя оружие – сдай его. Ты арестован.

– Скажи хотя бы, где это можно узнать.

– А там, куда попадешь, там и узнаешь.

– Давно ты такой сволочью стал?

– Не раньше, чем ты. Забыл о своих батрачках?

– Свинячил ты не меньше.

– Но я не обкрадывал.

– Ну конечно, ты и не обещал. С чего обещать-то бесштанной команде?

Ствол револьвера моментально поднялся поверх стола до пояса мироеда, но, несмотря на свою громоздкую комплекцию, он был необыкновенно проворен: вся шестипудовая масса его, вложенная в кулак, пришлась на зубы сельсоветчика. Непростительно было для последнего забыть о резвости, всегда отличавшей Улитиных. В его черепе что-то хрустнуло и он откинулся на спинку стула. Наган вывалился из помертвевшей руки.

Бесполезно было искать по необъятным просторам семью, особенно когда по пятам шли люди из ГПУ. Он с тройкой таких же проклятых двинулся в тайгу – благо, в четырех днях пути и кордон с Китаем, из пограничной охраны – только волки, расплодившиеся в последние годы. Но волки – не люди, их бояться не след. Кузьма Францевич исчез навсегда. Таково было в общих чертах семейное предание Улитиных, хотя как все обстояло на самом деле, точно никто не знает.