⇚ На страницу книги

Читать На гребне веры. История одного эго

Шрифт
Интервал

© Андрей Шамов, 2019


ISBN 978-5-4496-2209-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

На гребне веры. История одного эго

Настроение было приподнятое. Хотелось чуда. Срок уже, кажется, подошёл. Год в церкви Христиан Веры Евангельской (ХВЕ). Отношения с Богом развивались. Уже долго умею молиться «на языках» – «Шумбула шарам бэби ком тарарах» – примерно так. Обращался к Богу и на русском: «Господи, помоги мне делать добро! Какое добро мне сделать? Господи подыми меня, да не унизь меня, да прославлю тебя Господь Иисус Вездесущий!» Вообще темы молитв выдумывал сам, но на первом месте в них стояли он и Иисус. Больше всего ждал чуда: какого-нибудь огня с неба или колесниц, как в ветхом завете, который он упоенно читал. Правда, сойди одна такая огненная колесница и пригласи ангел войти и отправиться на ней в рай, он бы наверное сильно растерялся. Но Бог сильный, Бог всемогущий, без устали его восхваляли на собраниях христиане веры евангельской, прославляли в песнях, танцах и молитвах. Хотя танцевали не все, но Андрей танцевал. Всё-таки он верил в свободу, экстаз, а эти христиане разрешали ему их выражать, хоть и через веру в Иисуса. Андрей чувствовал эйфорию. По большому счёту, просить Бога ему было не о чем. У других были какие-то проблемы в семьях, на работах и т.п., Андрей просто радовался свободе, выкрикивая слова признания в любви к Богу. Что такое Бог, своего понимания не было, мозг был забит библией и проповедями. Хотелось чуда, в котором не было никакой нужды. Наверное, для того, чтобы стало ещё больше радости. Хотелось уговорить Иисуса поделиться своей властью над людьми и природой, чтобы стать без сомнения лучше всех. Недавно Андрей встретил интересного человека, когда читал библию в пункте таможенного декларирования товаров, где был по работе, ждал своей очереди. Человек держался немного поодаль от остальных, а когда из его разговора с одной женщиной услышал, что Андрей читает библию, сказал: «я тоже её читаю». Потом он был во дворе, и Андрей вышел к нему. Весь его вид был уверенный и независимый. Андрей не знал, как к нему обратиться, но движениями показывал, что собирается сделать это. Человек спросил имя Андрея, представился сам – его звали Игорь, спросил в какую церковь Андрей ходит. Он тоже оказался из церкви ХВЕ, из пригорода, и весьма любопытной. У них на служениях, оказывается, люди излечивались от всех болезней, к ним привозили больных с Украины, России и СНГ; у кого не было, прямо во время молитв отрастали руки и ноги. Только последнее ещё вызывало у него какое-то удивление, к остальному он полностью привык. Андрей взял его телефон. Это было примерно за неделю до того вечера, как брюнетка потеряла сознание во время молитвы и Андрей помогал служителям нести её в служебную комнату для изгнания из неё бесов. Она была в каком-то бреду, и всех кто над ней склонялся, старалась поцеловать. Андрей помолился за неё, и она его поцеловала. Потом пастырь произнёс свою молитву: «…приказываю бесу покинуть эту девушку без всяких последствий для неё и навсегда», после чего она вроде бы затихла и Андрей ушёл. Странное дело, эта девушка, судя по внешности, приходилась Андрею сводной родственницей, которую Андрей изредка видел в гостях, и чьей имени он не помнит, но Андрей никогда не вдумывался в это. Андрей из кожи вон лез, чтобы ощутить реальность Бога. Он догадывался, что ощутить Бога можно через его дар, просил Бога о способности исцелять людей. На языках он уже говорил, но глубоко внутри догадывался, что сам себя вводит с ними в заблуждение. Впрочем на это напирает религия: пока не поверишь, не получишь; веры с горчичное зерно достаточно чтобы передвигать горы. И Андрей был наивен и полон энтузиазма. Если столько людей верит в Иисуса Христа и божье слово, то чудеса реальны, нужно только верить. Это была вся игра ХВЕ: рьяно молиться, а потом благодарить Бога за помощь. Андрей силой веры пытался управлять дверью – чтобы она закрылась, или хотя бы сдвинулась с места, верил до перенапряжения, но ничего не происходило; с такой же силой молился о даре толкования языков – чтобы не просто говорить тарабарщину, но и понимать, что именно он говорит; молился об ответе Бога ему – о каком-либо знаке, что Бог хотя бы знает о его существовании; потом стал сам выдумывать общение с Богом от беспомощности: неужели эта вселенная настолько абсурдна, что взрослые люди тысячами собираются и занимаются откровенными глупостями, дурача себя и окружающих? В это Андрей поверить готов не был. Хотелось ощущать свою значимость, делать что-то существенное, необходимое. В церкви говорили, что Бог – горшечник, а человек – всего лишь сосуд, который Бог может или употребить или разбить. Однажды Андрей даже помолился так: «Господи, соделай через меня великие дела на земле, хотя бы я из-за этого отправился в ад. Я хочу быть нужным тебе, Господи!» Странно, думал он, это я молюсь Богу, или Он молится через меня Себе; в любом случае, если есть Бог, то Он за меня и отвечает; тем более кто у него избранный, а кто нет, от людей не зависит; даже вера даётся Богом, «Верю, Господи, помоги моему неверию»; так неужели мне ад, никакого доброго дела я ещё не совершил; вот бы исцелить кого-нибудь по божьей милости. В церкви было много красивых молодых девушек, о близости с которыми Андрей и мечтал и избегал одновременно; в Апокалипсисе написано, что только девственники войдут на небеса, а у него уже была связь с одной девушкой, когда он учился в институте, и как же это теперь исправить. До церкви, Андрей попробовал любовь, разочаровался в ней, потому что она превращалась в рабство; разочаровался и в философии, как оторванной от жизни; у него была работа, родители, но он страдал от жуткой депрессии. Ни в работе, ни в отношениях он не находил себя, свободу, радость жизни; пока не попал в церковь; вот если это есть только, он сможет поверить и спастись. И вера, какой бы она ни была слепой, давала на первых порах свободу: Андрей был смелее под прикрытием веры – заводил разговоры со встречными о Боге, счастье быть в Его стаде и идти к спасению; он мог молиться о людях; однажды нашёл больницу, вошёл в первую попавшуюся палату, где оказались одни инвалиды и сказал, что Бог может излечить их от всех болезней, стоит ему Андрею лишь помолиться об их здоровье. С одного мужчины на улице чуть не снял и не выбросил очки на гребне своей веры, но мужчина сопротивлялся. Как же быть Иисусом? Тот вроде не делал для своих способностей ничего невозможного. Ну, предположим, много молился; так и Андрей много, даже на ночные молитвы ходил. Он верил, что спасение в вере, но не мог объяснить, почему у него самого зрение было не идеальное, неужели не хватало веры, и как с нехваткой веры для себя можно пытаться спасать других; почему вообще нужно так много молиться, и без видимых результатов. Что такое счастье, счастливая жизнь? Андрея интересовало это. На меньшее его интерес не распространялся. Тогда ему казалось, что счастье – это иметь какую-то исключительную миссию, быть единственно возможным спасением человечества; как Иисус, вот тот же должен был быть счастлив. Или хотя бы его жизнь была со смыслом. Хотя, если задуматься, что он такого сделал; сам умер и этим кого—то спас; как будто такое возможно. Амбиция была слишком велика. Впрочем, меньшие амбиции также ведут к разочарованию. Человек смертен, но не хочет это признавать, отсюда всё его самодурачество. Вроде, всё у Андрея было: молодость, здоровье; а смысла в жизни не было, вот он и ухватился за веру, даже хотя дурачил сам себя. До этого он пробовал сыроедение и закалку-тренировку Порфирия Иванова. Но всё равно не превратился в сверхчеловека, а только пережил неприятное время и для организма физически, и морально споря с родственниками. Одно время ему нравилась Агни-Йога, но потом он дал почитать её тёткам и тем не понравились лестные отзывы о Ленине в ней, и очарованность, истинность этого учения в его сознании была повергнута. Человеку главное любить. Любить значит интересоваться и познавать. Подростком, Андрей любил программирование и английский язык; а после разочарования в сексуальных отношениях стал искать истину. Это чувство стеснённости в группе мешало ему; тогда он думал, что только ему одному; а сейчас полагает, что это проблема всех – подстраивание под общество. Человеку лучше одному, чем в обществе. Иногда можно встречаться с интимно-близкими друзьями. Ну а тогда, вся церковь гудела как паровоз, и каждый рвался в машинисты. Честный ответ об истине сейчас для Андрея звучит так: мне хорошо, когда я ни к чему не стремлюсь; все возможности поиска я исчерпал; и сейчас мне хорошо, когда я один и мне комфортно и я погружён в себя и своё понимание себя. Рай это душа в её одиночестве, и никого в свою душу не впустить – в этом противоречие с общепринятым мнением, что для рая надо две души. Одиночество это такое безотносительное явление, о котором нельзя сказать хорошо оно или плохо, но, по крайней мере, в одиночестве человек ощущает покой и свободу; никакие отношения не удовлетворяют так, как умиротворение одиночества. Как только появляется второй, сразу же у человека появляются его границы и ограничения, входит игра, с ней исчезает умиротворение. Состояние одиночества, это состояние Бога и реализованного человека, который перестал гнаться за иллюзией счастья и довольствуется тем, что от него не отнять – самим собой. Это ложные идеи христианства, что людей надо спасать. Лучшее, что можно сделать для человека, это оставить его в покое.