В день суда Владимир Николаевич появился в нашей палате и огласил:
- Девочки, нужно будет сегодня сопроводить меня в местное госучреждение. Прихорошитесь пожалуйста.
Затем он назидательно подошёл ко мне.
- Эми, я говорил с судьёй, всё уже решено. От тебя требуется только присутствовать, можешь не волноваться.
Я была счастлива, что сегодня увижу Надира и увижу как его засадят в клетку на пол жизни за то, что он совершил. У меня настолько кулаки самопроизвольно сжимались, что аж костяшки белели.
- Все улики собраны. Сегодня же из зала суда он отправится за решётку.
Мы собирались с девчонками, дружески толкаясь у зеркала. Таня вставляла длинные сережки в уши и приговаривала:
- Ох, не знаю девочки, а меня это заводит: огромный мускулистый мужик запертый в клетке…
Олеся подпевала ей:
- На годы лишенный даже возможности видеть женщину… Вот это наверное мощь у него между ног скопится.
Они подводили губки, делали стрелочки. Примеряли туфельки. Наша палата была больше похожа не на девичью комнату в бизнес-лагере, а на гримерку стриптиз клуба из какого-нибудь фильма вроде «Шоу Гёрлз» или «Мулен Руж».
Алина даже натянула чулки в сетку. А когда на неё уставилась дюжина осуждающих глазах с вызовом заявила:
- Что? Там будут мужики в форме. А вы знаете, как я на них слаба...
Залив лаком чёлки и хвосты, наша розовая гвардия двинулась по машинам, цокая шпильками по разбитому асфальту, как мушкетёры шпорами.
Мы с Олесей уселись в первом ряду. Она время от времени касалась меня бедром. Я же была сосредоточенна полностью на судье и процессе.
Государственный обвинитель - миловидная девушка лет двадцати восьми не более. В белой блузке с открытой грудью. Это можно было бы назвать декольте, но она была абсолютно плоская. Олеся сразу же заметила, что это дико сексуально и некоторым девушкам очень идёт отсутствие груди.
Под легкой белой блузкой просвечивался воздушный мятый лифчик, призванный обозначить контуры груди, где она могла бы в принципе быть. Чашечки были абсолютно пусты.
Узкая талия и припухлые бёдра в туго облегающей ее смачную попу черной юбку карандаш выдавали в ней незамужнюю женщину, которая явно кому-то из присутствующих мужчин хотела понравиться.
Ее заискивающий голос мало подходил под определение «государственное обвинение».
Неприлично высокие шпильки её туфель явно сковывали её движения до такой степени, что премещалась по залу суда она исключительно семенящими перебежками. Завитый золотой локон блондинистых волос пружинил прямо у неё перед розовым личиком.
Нагибаясь то у одного стола, то у другого контурами своего выпирающего задка она собирала абсолютно все взгляды и мужчин и особенно Олесин.
- Давай делать ставки, кому из мужиков она сосёт?
Мы покрутили головами, но никого особенно брутального, ради кого сучка могла бы так стараться, мы не обнаружили.
- Наверное это кто-то из тайных свидетелей, которых не показывают до начала процесса, чтобы избежать давления на них.
- Или сам обвиняемый.
- А он… ну типа… брутальный?- облизнувшись зашептались девочки.
- Увидишь,- с тонкой ухмылкой пообещала подруге классное шоу я.
В зале появился судья, все наши девочки встали по стойке смирно, грудь колесом, гузка кулачком, губки бантиком, глазки маячками.