⇚ На страницу книги

Читать Браслет Рангана - стр. 6

Шрифт
Интервал

Он просто и с достоинством протянул руку сверстнику:

– Меня Андрейка зовут. А тебя?

Это было так располагающе и дружески, что улыбнувшись, младший Семёнов протянул свою в ответ:

– А меня – Лёня.

– Лёха, значит? – уточнил новый знакомый.

– Нет. Лёха – это Алексей. А Лёня – Леонид. Как царь Спарты.

Андрейка (а он был именно Андрейка, а никакой не Андрей) чуть насмешливо скривил губы и почти участливо произнёс:

– А ты чё, «ботан» по ходу? Отличник, что ли?

– Нет. С чего ты взял? Четвёрки тоже есть, – здесь Лёнька слегка покривил душой, чтобы окончательно не уронить себя в глазах местного.

Но тот ему не поверил:

– Разговариваешь ты как-то странно. Как будто не в себе. И слова не по-русски употребляешь.

Дед, давно и с улыбкой прислушивающийся к разговору, подлил масла в огонь:

– Он просто «индиго». Сорт мальчишек такой, особенный.

Андрейка почесал нос и неуверенно протянул:

– А-а… понятно. Слыхали.

– Ну, умелец, а как меня зовут, помнишь? – глаза Лёнькиного деда весело перекатывали смешинки.

Не желая мучить смутившегося Андрейку затянувшейся паузой, он милосердно подсказал:

– Тарас Михайлович. Семёнов. Вспомнил?

Кивнув и как-то внезапно наскучившись темой знакомства, белобрысый оживлённо спросил:

– Тарас Михайлович, а вы никогда больше не были на месте падения метеорита этого? Ну, после экспедиции? Эх, самому бы глянуть! – он доверительно посмотрел на Лёньку, – Вот бы здорово, да?

Лёнька согласно кивнул:

– Деда, а правда, ты не был там никогда с тех пор?

Лёгкий оттенок печали и даже недоумения окрасил серым слова Семёнова старшего:

– Нет, не довелось. Зону там поставили. Военные. Чтобы никто посторонний не лез. Вредные излучения какие-то нашли, говорят. И вообще, непонятно всё. А всё непонятное – пугает.

– Жалко. Интересно, наверное, – внук дипломатично постарался спрятать разочарование под бурные воды реки Чулымы.

Но дед, ухватив с воздуха подходящую мысль, довольно сильно хлопнул себя ладонью по лбу и воскликнул:

– А знаете что? На само место падения мы, возможно, и не попадём. А вот в Ванавару съездить можем! Там нынешний смотритель музея – сын моего старого друга Виталия Игнатьевича, – вздохнув, он добавил, – Скончался сам Виталий Игнатьевич. Два года назад. Он был один из нашей экспедиции, той самой, о которой я рассказывал.

Старик покосился на Андрейку:

– Тебя родители-то отпустят?

– А чего? Батя – на промысле. Их сейнер только к осени вернётся. А мама… в общем мачеха у меня. Ей до лампочки. Хоть на Марс, – белобрысый независимо сплюнул и отвернулся, чтобы скрыть плеснувшую зелёным в его голубоглазье застарелую печаль.

– Всё-таки, переговорить с ней надо, – Тарас Михайлович утвердительно кивнул головой, ставя ему одному понятную точку, – Хоть и недалеко до Ванавары, и самолёты туда летают, но лучше всё сделать, как положено.

– Деда, а что это Ванавара? И что за музей такой? – Лёнька уже не мог сдержать нетерпения, вполне понятного, если живёшь более чем три дня в такой заброшенной дыре как Энск.

– Ванавара? Сельцо небольшое на Подкаменной Тунгуске. Примерно в шестидесяти километрах от падения метеорита. А музей, это вообще-то частная инициатива. Виталий Игнатьевич сам его создавал – доставал экспонаты, фотографии, документы. Всё что имело отношение к Тунгусской трагедии. Так что по большому счёту, это, вроде, и не музей вовсе. Но от этого менее интересным он не становится. Так что? Нравится моё предложение?