Читать Остров Обезьян

Когда поздно вечером в доме № 45 по улице Гаванской неожиданно отключили электричество, больше всех негодовала Вера Петровна – пожилая женщина, глубоко перешагнувшая за черту пенсионного возраста.

В тот тихий, осенний вечер она с упоением смотрела свой старенький телевизор, по которому как раз разыгрывали крупный денежный выигрыш в государственной лотерее. Сама она никогда в подобном не участвовала, лотерейные билеты не покупала, и вообще считала это глупой затеей. И программа ей, в общем-то, не нравится, и ведущий был «слащавым пердуном», и она бы ее даже не смотрела… Однако есть одно «но». И это «но» – Тамара Васильевна, миниатюрная соседка из 26 квартиры. К великому сожалению Веры Петровны, ее соседка (разумеется, пропащая душа) любила испытать свою удачу, поэтому то и дело хвасталась новоприобретенным билетиком перед соседями. Вера Петровна при случае всегда позволяла себе неодобрительно фыркнуть, ибо считала себя честным человеком, который имеет на это право. Однако, каждый субботний вечер, в день розыгрыша приза, она включала телевизор и под тарелочку жареной картошки вприкуску с соленым огурцом следила за ходом событий. Но не стоит обманываться на ее счет. Она не любит соседку, и всем сердцем не желает ей победы. Поэтому и заставляет себя смотреть столь не любимую передачу.

И вот, когда до финала оставалось совсем чуть-чуть, когда «слащавый пердун» уже хитро потирал свои усы похожие на те, что носил Дэвид Суше, предвкушая объявить победителя, в доме № 45 по улице Гаванской пропадает свет!

– Как такое может быть!? – Вера Петровна закусила свою верхнюю, покрытую редкими усиками, губу. – Э!! Чертовы либерасты! Развалили страну! Довели до нищеты! Боже, боже, на что мне все это? – взмолилась она в конце своей гневной речи. – Может пробки выбило?

Ее возмущению не было предела. Мало того, что она пропускает передачу, так еще и самой нужно идти проверять пробки. На соседей она и не надеялась. Они – пропащие люди, бездари и сибариты! Бог послал ей в наказание. Не иначе.

Громко кряхтя, ей пришлось встать из своего уютного продавленного кресла и направиться на лестничную площадку, где находится щиток.

Когда-то пышная, с соблазнительными изгибами женщина (по ее собственному разумению) с возрастом стала походить на осевшее суфле. И вот теперь эта рыхлая масса, накинув шерстяную кофту поверх расписного под хохлому халата, аккуратно двигалась по своей не большой, но заставленной квартирке, боясь споткнуться обо что-нибудь и ушибиться, как в прошлый раз. А прошлый раз она запомнила надолго!

Около двух лет назад, в ее квартиру проникла уличная кошка и залезла в кастрюльку с отварной мойвой, которую приготовила себе к ужину женщина. И как только она смогла это сделать, если жила Вера Петровна на втором этаже старой пятиэтажки. «Уму непостижимо!» – причитала старушка, пытаясь поймать кошку. Она бегала за ней по всей квартире, но той постоянно удавалось найти себе укромный уголок для передышки. Эта мука продолжалась около часа и закончилась тем, что, не заметив лыжных палок, торчащих из-за пианино, женщина споткнулась и, с грохотом рухнув на пол, сломала ногу и вывихнула руку. Кошка потом-таки выбежала в открытую дверь по приезду скорой помощи, а вот женщине пришлось испытать «многие-многие-многие трудности», как часто она заявляла наиболее сердобольным соседям. Например, она несколько дней безуспешно выбивала из бестолкового начальника в собесе себе путевку в профилакторий для престарелых и одиноких людей. На «одиноких» она делала особенный упор. Всегда. Семьи у бедной женщины не было. Во всяком случае, она никогда о ком-либо из родных не упоминала. К ней никто не приходил, да и сама она никого не навещала. Даже на кладбище. Поэтому все, однажды, решили для себя, что у нее никого нет. Она одна, как и многие другие одинокие горемычные души в этой стране.