У каждого человека есть желания,
которые он не сообщает другим,
и желания, в которых он не сознаётся даже себе самому.
(Зигмунд Фрейд)
Михаил Дуридомов сидел на террасе своего номера, курил первую сигарету и смотрел, как восходит солнце над Эгейским морем. Абсолютно белые домики уступами спускались к морю, глубокая, почти вангоговская, синь которого вносила в его душу покой и умиротворение. Одноместные корпуса отеля раскинулись на склоне горы и были похожи на разобранный кубик Рубика: другие номера давали заметить лишь свои крыши, углы, краешки стен – он был один, только солнце его видело да ворона, сидевшая неподалеку. Кожа его уже покрылась бронзовым загаром, ему вспоминались статуи Поликлета, он вытянул ноги, запрокинул голову и закрыл глаза, впитывая в себя золотые молекулы энергии древнего светила. Вот ты и опять на море, Майкл. И говорят, что именно здесь была Атлантида, а потом Санторин взорвался, и она опустилась на дно моря. Поднялась огромная волна, которая уничтожила могучую морскую державу Крита. Остался только лабиринт, в закоулках которого еще долго бродил несчастный Минотавр. Проведать его, что ли. Хорошо там было. Да.
За дверью послышался шорох, он загасил сигарету и вошел в комнату. На широкой белоснежной постели разметала по подушке медно-рыжие волосы девушка, она поворачивала голову из стороны в сторону, переворачивалась с одного бока на другой, двигала ногами, сгибала колени; одеяло сползло на пол и открыло его взору обнаженную золотисто-розовую фигуру, она свернулась калачиком, засунув ладони между бедер. Девушка застонала, перевернулась на спину, потянулась и открыла глаза.
– Привет, Бельчонок.
– Мишка. Я кончила.
– Да я так и понял. Не могла меня позвать.
– Я думала, ты со мной.
– Так прямо и думала.
– Мне сон приснился.
– И что там было.
– Ну он стыдный.
– Ну ты же уже отстыдилась. Рассказывай.
– Ну как такое может сниться. Ужас какой-то.
– Может, не такой уж и ужас?
– До сих пор стыдно.
– Чего?
– Иди сюда. Сними трусы. О, а ты чего торчишь?
– На тебя смотрел.
– Ну падлец ты у меня редкий! Подглядывал, как я… во сне…
Михаил стоял у кровати, а Бэла ладонями гоняла его член вправо-влево и вверх-вниз, член вибрировал, пружинил и неизменно возвращался в горизонтальное положение, она сдвигала шкурку назад, сжимала головку, трогала вертикальную щель ногтем, перебирала пальцами мошонку.
– Ну красавец! Ложись, поцелуй меня.
– Ну раздвинь ножки.
– Неее, в губы.
– Так и я про губы.
– Ну Мишка!
– Ну покажи.
– Нет! Я девушка скромная. Ты же знаешь.
– Я знаю. Ну дай хоть рукой потрогаю. Мокрая вся.
– Ну мокрая. Что тут такого.
– Да ничего. Это прекрасно.
– Ну ляг на меня. Я хочу тебя поцеловать. Да не пристраивайся туда! Просто полежи. Вот. В живот теперь уперся. Ты меня любишь?
– Ни-ска-жу.
– Ну скажи!
– А ты раздвинь ножки.
– Ладно. Только ты туда не заходи сейчас.