© Ната Сорокина, 2018
ISBN 978-5-4496-0695-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Выйдя во двор, я увидела, как вся детвора разного возраста собралась в круг. Они играли. Я встала рядом и стала наблюдать. Меня никто не замечал. Подбегали еще ребята, и их с радостью принимали в игру. А я по-прежнему оставалась незамеченной. Тут же закралась мысль: а может, меня просто не видят? Сделала шаг поближе. Никакой реакции. С того дня на всю жизнь у меня сложилось впечатление, что меня нет, я невидимая. Но сейчас не об этом.
– Я тоже хочу играть с вами, – тихо сказала я. – Возьмите меня к себе.
Дети продолжали, совсем не замечая моих слов. Я не знала, почему так. Почему они не хотят брать меня в игру, что во мне не так, почему я не такая, как все? Почему?
Все эти вопросы роились в моей детской головке. Но я продолжала молча стоять и смотреть на веселье всего в метре от меня. И, казалось бы, стоит сделать один шаг – и я окажусь в центре событий, смогу так же, как и все, веселиться, играть и смеяться. Но что-то не давало мне сделать этого. В сердце были лишь тоска и непонимание.
Отец с матерью жили плохо. Они уже давно не понимали друг друга, и вместо любви между ними остались только взаимные претензии и упреки. Отец все чаще стал приходить домой нетрезвый. А иной раз его просто приносили, потому что сам он прийти был не в состоянии. На его рубашках мама стала находить следы губной помады.
Я тогда думала, что это все ерунда, что из-за этого не стоит расходиться. Как же так? Папа такой добрый и родной. Он же не может забыть, что у него две кровиночки, две доченьки: я и моя старшая сестренка. Зачем так поступать? Надо просто сесть за красивый прямоугольный стол, за которым мы обычно угощаем гостей, поговорить, простить друг другу все обиды, крепко обняться и жить дальше большой дружной семьей. Это же все возможно…
Отец практически не приходил домой, а потом и вовсе перестал. Мне его очень не хватало. На мои вопросы, где же наш папа, мама всегда старалась отмахнуться от меня, хотя было видно, что ей тоже не безразлично. В очередной раз, когда я опять подошла к маме с тем же вопросом, она, опустив голову, ответила мне:
– Твой папа теперь в другой семье. Он ушел от нас. Мы ему больше не нужны.
Я онемела от ужаса. Папа больше не придет. Как же так? Наверное, это я сделала что-то не так. Я так старалась быть хорошей, но это не помогло. Значит, я плохо старалась…
– Я заберу у тебя квартиру, и ты пойдешь жить на улицу, – угрожал маме пьяный отец.
– Ты этого не сделаешь, я тебя посажу, и ты будешь сидеть до конца своих дней, – не сдавалась мать.
Отец поднял с пола тяжелый зимний ботинок и кинул в нее. Мама не смогла увернуться, и ботинок попал ей прямо в бок, ударив по почкам. Ее лицо сморщилось от боли. Отец сделал вид, что не заметил этого.
Но слова ранили маму гораздо глубже, чем удар ботинком. Они засели у нее в голове и больше никогда не оставляли. Мне было около пяти лет, и тогда мне казалось, что это не может быть правдой, ведь это мои родители, которых я так люблю. Робко надеясь, что этот кошмар вот-вот закончится, как страшный сон, я стояла в стороне, заливаясь слезами оттого, что не в силах помочь. Но меня опять не замечали.