Началось. Рано или поздно это должно было случиться. В глубине я был готов к чему-то подобному, но не к такому. Я еду с цыганским ребёнком и девушкой, которая сорвалась со мной, непонятно куда и непонятно зачем.
Навигатор вёл по Мурманскому шоссе, чтобы ехать не через Москву, а в объезд. Сразу на выезде из города находился пост ДПС. В голове мелькнула мысль: «Если нас остановят, то возникнет много лишних вопросов».
– Все натянули улыбки и смотрим в окно, как самая счастливая семья на планете, – сквозь зубы произнёс я и начал мило улыбаться.
Наша машина не вызывала подозрений, не считая того, что была вся гнилая и еле ехала: молодая семья едет к бабушке и дедушке, все улыбаются и ждут весёлых приключений. Единственная причина, по которой нас могли остановить, это нарушение, поэтому я строго соблюдал правила дорожного движения.
Чем ближе мы подъезжали к посту, тем шире становились наши улыбки, сильнее тряслись колени и дёргался глаз. Проезжая мимо строгого сотрудника с «опытным бронежилетом», я обнял Олю и засмеялся. В машине происходил театр, от игры которого зависела наша судьба. Инспектор прищурил маленькие глазёнки, осмотрел нашу машину и пропустил её взглядом. Я выдохнул и прибавил газу.
– А нам надо их бояться? – тихо спросила Оля.
– Ну, не то чтобы бояться, но встречаться с ними нежелательно.
Проехав около шестисот километров, я решил сделать остановку, да и малой уже хотел в туалет. Не знаю точно, как называется этот перевалочный пункт. Людей здесь было мало: только торгаши, которые впаривают носки и другую муть дальнобойщикам.
По сторонам стояли старые разрушенные дома. В воздухе пахло выхлопными газами от оживлённой трассы. Среди развалин я увидел еле горящую надпись «КАФЕ», сделанную из маленьких лампочек и покосившуюся от ветра.
– Пошли зайдём, перекусим, отдохнём с дороги, – сказал я, указав пальцем на местный «ресторан».
Не успели мы зайти, как на Олю уставились пропитые морды и жёлтые голодные глаза. На двери справа от нас висел значок туалета. Я легонько подтолкнул малого к двери и сказал Оле, чтобы пошла с ним.
Я подошёл к цыганке, которая стояла за кассой. Женщиной она была малоприятной: чёрное платье и повязка на голове, как будто кого-то только похоронила, обкусанные ногти и по несколько золотых колец на каждом пальце. У такого человека в обычное время я бы даже не спросил, сколько времени, а тут еду покупаю. Когда представлял, как она лепит своими руками эти пирожки, так сразу становилось плохо. Но время было не лучшее и выбирать особо не приходится.
– Здравствуйте. Две бутылки воды и пирожков, с рисом и капустой, штук десять.
С мясом я побоялся брать, только богу известно, что там за мясо. Да и отравиться меньше шансов. Дорога дальняя, и лечиться особо некогда. Придётся помирать от диареи в кустах у трассы.
– И пакет, – с улыбкой добавил я.
Продавщица смотрела на меня, как будто хотела съесть. Сзади ещё и эти уроды сверлили меня взглядами. Бита осталась в машине. Если звери сорвутся, то мне отбиваться нечем. Я присмотрел рядом стоящую бутылку из-под пива. Если дёрнутся, первому об голову, остальных розочкой порежу. Тяжёлые времена подталкивали меня на жестокие и безбашенные поступки. Тут или я, или меня.