Fiona Wood
SIX IMPOSSIBLE THINGS
Copyright © 2010 by Fiona Wood
This edition is published by arrangement with Jill Grinberg Literary Management and The Van Lear Agency LLC.
© Бугрова Ю., перевод на русский язык, 2018
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2018
* * *
Я знаю одну девчонку.
Я чувствую ее сердцем. Я знаю о ней все, кроме одного: какая она на самом деле.
Ее зовут Эстель. И я по ней тоскую.
Эстель вечно слушает музыку только через один наушник iPod – саундтрек своей жизни.
Она перестала грызть ногти, все, кроме мизинца на левой руке.
У Эстель есть привычка теребить манжеты школьной кофты.
Она – единственный ребенок в семье. Как и я.
Она играет на виолончели.
Она любит моккачино. И молочно-банановый коктейль – с сиропом, а не с настоящими бананами. А еще шоколад, особенно батончики «Спелая вишня». У нее есть подруга в Нью-Йорке, которой она посылает «Спелую вишню». Их там не купить.
У Эстель много друзей. В отличие от меня.
Она живет по соседству. Рядом с домом, где сейчас живу я со своей семьей.
Она часто смеется.
Мы с ней совпадаем в трех из пяти любимых групп.
Ее любимые писатели – Джорджетт Хейер и Дж. Д. Сэлинджер.
Не могу объяснить, откуда я знаю все это о той, с которой не знаком.
Если не вспоминать о том, что кто-то умер, наследство – хорошая штука, верно? Неожиданно привалившая удача. И дела сразу в гору. Но у нас получилось с точностью до наоборот. Все очень быстро пошло наперекосяк.
У папы начались проблемы на работе. Громовые раскаты долетали даже до меня, при том что город у нас немаленький. Наша комфортная жизнь оказалась иллюзией, навеянной огромной кредитной задолженностью. Все полетело вверх тормашками. А следом кубарем полетели и мы.
Финансовые проблемы были только началом. Как-то вечером, стоя на площадке второго этажа, я со щемящей болью осознал, что родители уже ни капельки не любят друг друга. Но с каких пор? Улы-ы-бочку! Вот мы выглядим счастливыми. Позируем на Бруклинском мосту, едим фалафель в квартале Маре в Париже, плаваем с аквалангами среди гигантских треуголок возле Грин-Айленд.
Что пошло не так? Когда? И почему я этого не замечал?
Выходит, я, как та лягушка, не чувствовал, что вода становится все горячее и в итоге попал в суп?
Когда Аделаида, мамина двоюродная бабка, умерла и оставила ей дом, я подумал, что это разрядит ситуацию. Она и разрядилась, только совсем не так, как я ожидал. Наносекунду спустя папа огорошил нас известием: семейный бизнес уплыл в чужие руки, его объявили банкротом, он – гей и уходит от нас.
Жизнь перевернулась разом с ног на голову.
* * *
Наш дом выставили на публичные торги. Это означает, что банк продает его с молотка, потому что, по сути, владеет им. Кредиторы, которым задолжал отец, прислали ликвидаторов, которые вывезли все наше имущество. Это очень напоминает переезд, с той лишь разницей, что грузовик увозит все вещи в неизвестном направлении.
Когда грузили коробки в грузовик, мимо проезжал на велосипеде Джош Уиттерс из школы.
– Что, Сарел, переезжаете?
– Ты потрясающе наблюдателен, Уиттерс.
Интересно, в курсе ли он наших скверных дел.
– Говорят, твой отец разорился.
В курсе.
– Ага.
– Лузер.
И Джош рванул дальше.