– Если мужчине предстоит серьезный разговор, он думает о том, что скажет, если женщине предстоит серьезный разговор, она бежит выбирать платье.
Маша посмотрела на Феликса, только что произнесшего эту фразу.
– Ну в нашем конкретном случае ты не прав, похоже, Дегтярева совершенно не волнует то, о чем он будет беседовать с начальством, и…
Договорить Манюне не дал полковник, он вбежал в гостиную с куском коричнево-фиолетовой ткани в руке.
– Что это? – закричал Александр Михайлович.
– Какая-то тряпка, – пожала я плечами.
Толстяк встряхнул «тряпку».
– Ой, это брюки, – удивился Маневин, – цвет немного… э… депрессивный. Но зимой вполне сойдет. Чьи они? Манечка, твои штанишки?
– У меня такого ужаса никогда не было, – возмутилась Маруся, потянулась к коробке, взяла конфету и уронила ее.
К шоколадке немедленно кинулась собака Мафи, она всегда следит во все глаза – не упадет ли на пол что-то вкусное. Но Мафушу совершенно неожиданно опередил мопс. Апатичный Хучик, который ходит медленно с видом монаршей особы, на сей раз проявил чудеса ловкости вкупе со скоростью и слопал трюфель в тот момент, когда Мафуша подлетела к столу. На морде Мафи появилось выражение искреннего недоумения, в глазах застыл вопрос: «Эй, что происходит? Я прекрасно видела, как вкуснотень спланировала на пол».
– Это мой выходной костюм, – заявил Дегтярев.
– Я вижу только брюки, – сказал Феликс.
– Похоже, ты в них в последний раз выходил на парад в честь победы войск Кутузова над Наполеоном, – хихикнула Манюня, – вид у штанишек… э… слов не могу подобрать.
– Антикварный, – подсказал мой деликатный профессор.
– Жуткая шмотка, – вздохнула Манюня, – думаю, что десять первых ее владельцев скончались от глубокой старости.
– Обноски – устаревшее понятие, – загудел Маневин, – так говорили до девяностых годов прошлого века. Нынче это слово исчезло из обихода. В наши дни то, что висело в гардеробе пятнадцать лет в ожидании, когда хозяйка похудеет, называется винтаж и стоит дороже нового.
– Костюм новый, я надевал его один раз, – возмутился полковник.
– Когда? – искренне удивилась я.
– В день получения диплома о высшем образовании, – заявил Дегтярев, – он прекрасного качества, производства ГДР, ему сносу нет. Материал настоящая шерсть. Костюм отлично сидит.
Юра оторвался от компьютера.
– А почему ты его не носил?
Полковник встряхнул ужасные брюки.
– Он достался мне по блату. Стоил дорого. Я, когда за ним в подвал шел, в темноте споткнулся о трубу канализации и упал. Но это не помешало мне костюм забрать, я схватил пакет и дал деру. Лечу к подземке и думаю: «Что там? Какой цвет? Фасон?» В метро испугался: вдруг он клетчатый? Или в черно-белую полоску? Дома с замиранием сердца развернул обертку. О! О! О! Шедевр! Мечта! Я оказался самым модным на курсе! Даже у ректора костюм был хуже!
Глаза Юры расширились.
– Ты его украл?
Александр Михайлович вскинул подбородок.
– Более идиотского вопроса никогда не слышал. Хоть и разных людей встречал. Я? Украл? Я, отдавший жизнь борьбе с нарушителями закона? Я спер? Юра, очнись!
– Извини, – промямлил мой зять, – ну… ты так вдохновенно описал процесс: подвал, темнота, труба канализации, упал, взял пакет, ты не знал, что в нем. Вот я и решил, что ты стырил костюм и ушел огородами. А что такое блат?