⇚ На страницу книги

Читать Цусима 2005 - стр. 2

Шрифт
Интервал

Ветер продержался до вечера 24 мая. К этому времени мы прошли остров Уллындо, по правому борту появились смутные очертания гор. Корея. В море оживление, мы пересекаем судоходную трассу. Корейцы патрулируют зону, сначала вертолет, который пару раз нас облетел, потом по левому борту долго маячил катамаран береговой охраны. Вот мы и добрались до тепла, вода уже 18 градусов.


С попутным ветром


На разгулявшейся волне ослабевает натяжение штуртросов, потом они вообще соскакивают с блоков. Залезаю в ахтерпик. Новые тросы поползли в зажимах, устанавливаю все на место, заново подтягиваю. Через пятнадцать минут управление восстановлено, но ветер окончательно скис. Только двухметровая зыбь с кормы и заметное встречное течение из Корейского пролива. Снова запускаем двигатель.

Цусима

25 мая, 16.30. Вышли на точку, намеченную для церемонии опускания венков. Сто лет назад, во время Цусимского боя, русские моряки сражались и погибали на обширном морском пространстве, от северной оконечности островов Цусима до острова Уллындо (Дажелет). Морские карты испещрены значками затонувших кораблей. Мы были в районе самых тяжелых потерь, здесь лежат новейшие для тех времен броненосцы. «Александр III», введенный в строй за год до своей гибели – ушел на дно со всем гвардейским экипажем. «Бородино» – в живых остался один матрос. «Князь Суворов», «Ослябя», «Наварин», с которого спаслись трое. Страшная катастрофа, остановившая двухвековую победоносную морскую традицию, до сих пор остается в сердце каждого моряка.



Мы положили шхуну в дрейф. Теплое южное солнце склоняется к западу, мимо, как по рельсам, идут через пролив китайские контейнеровозы, заставленные цветными коробками «до бровей», явное ощущение, что в рулевой рубке за штурвалом вахтенному приходится подыматься на цыпочки, чтобы что-то увидеть впереди судна.


Сколько воды утекло с тех пор, сто лет, две «горячих» мировых войны и одна холодная, пара революций. Многое неясно в той войне, и время не помогает решению вопросов. Одно я знаю точно – здесь лежат пять с половиной тысяч российских моряков, которые выполнили свой долг. Несмотря ни на что. И самое малое, что мы можем сделать, это помнить об этом.

Два венка, опущенных в море, от Приморья и от Камчатки, поминальные сто грамм водки и кусок черного хлеба с солью.

Девушка пела в церковном хоре
О всех усталых в чужом краю,
О всех кораблях, ушедших в море,
О всех, забывших радость свою.
Так пел её голос, летящий в купол,
И луч сиял на белом плече,
И каждый из мрака смотрел и слушал,
Как белое платье пело в луче.
И всем казалось, что радость будет,
Что в тихой заводи все корабли,
Что на чужбине усталые люди
Светлую жизнь себе обрели.
И голос был сладок, и луч был тонок,
И только высоко, у царских врат,
Причастный тайнам, плакал ребёнок
О том, что никто не вернётся назад.
Александр Блок

Острова

Японское утро


Острова начались с запаха прелого сена и фиксажа, странного, кисловатого. Хвоя? Ничего общего с нашими островами, которые за несколько миль благоухают полевыми цветами и нагретой на солнце землей. Крутые сопки с круглыми вершинами, как позвонки дракона, лежащего в море.

Мои вахты – старпомовские, с 4 до 8, поэтому каждое утро наблюдаю лохматое красное, неправильной формы, солнце, встающее из моря.