– Кажется, это мой последний приличный ужин, – скрежет ножа по фарфору ненадолго заглушил тиканье фамильных настенных часов. Чарльз Гест придирчиво оглядывал кусочек остывшей свинины, наса-женной на вилку. Мужчина не испытывал голода.
– Ты не должен был соглашаться на эту авантюру, – голос исходил из маленького зеркала в мощной оправе, утыканной разного размера кнопками.
– Боже, Роза, – мужчина скрыл легкую улыбку и всё-таки снял с вилки кусочек мяса, неспешно его прожёвывая. Желудок с неохотой принимал питательные дары. – Ни на кого менее значительного они бы и не посмотрели.
– Это самоубийство, – голосу из зеркала мешали редкие помехи. – Время ещё есть, нужно отменить операцию. Особняк пуст, ты сможешь спрятаться.
– Оставить имперцев с пустыми руками? Звучит заманчиво. (Мясо до сих пор не провалилось в желудок). Но вряд ли мы можем на это пойти. Чудес не бывает, моё самопожертвование поможет привлечь новых оппозиционеров. ЭкзМерио – наше любимое детище, смысл моего существования. Я не могу предать наше сообщество.
На верхних этажах роскошного особняка раздался еле различимый шум. Сердце Геста пропустило удар. Он выронил вилку и резко обернулся, выжидая новых шорохов. По виску мужчины скатилась капля пота. Тишина рождала страшные картины в его сознании. Особняк затих, и лишенный титула маркиз вернулся к ужину.
– Всё в порядке? – скрипело зеркало.
– Роза, боюсь, нам не дадут по-человечески попрощаться, – мужчина промокнул салфеткой губы, после небрежно обронив оную на пол. – Я бы очень хотел тебя увидеть.
– Чарльз, тебе не обязательно это делать. Мы найдем другой путь, – помехи практически глушили голос. – Чарльз?
– Они начинают глушить сигнал, – экс-маркиз вздохнул. Печальная улыбка добавляла ему странного шарма. – Я люблю тебя, Роза, пожалуйста, не нужно меня спасать.
– Чарльз?! Чарльз!
Связь прервалась. Зеркало замолкло. Вне особняка поднимался шум. Мужчина поправил манжету белоснежной рубашки и резко схва-тил нож. Лезвие безжалостно вошло в коммуникационный механизм.
Ожидаемых гостей он решил встретить стоя. Стул скрипнул, Чарльз по привычке задвинул его обратно, погладив лакированную деревян-ную спинку.
Имперские солдаты ворвались в особняк. Чарльз не был готов к смерти, хоть и держался при разговоре с Розой. Сражаться не имело смысла. Он поднял руки, когда свет многочисленных фонарей заставил его ослепнуть. Имперская армия взвела оружие.
– Как вас много, – нервный смешок потонул в шуме топота ног.
– Назовите своё имя и титул! – Чарльз не мог рассмотреть лица говорившего, зато оценил поставленный командный голос.
– Чарльз Гест, титула не имею, – враждебно настроенные вояки окружали его фигуру, опасливо оглядываясь на предмет заранее подго-товленных ловушек. – Я здесь один.
Ответа не последовало. Никто не поверит террористу на слово. Судя по звукам тяжелой поступи, несколько микроотрядов отправились на разведку.
Экс-маркиз терпеливо ожидал своей участи, чувствуя подсту-пающую от страха тошноту. Обязанности продержаться и исполнить свой долг сейчас казались неуместными, неправильными. Он чувствовал собственный пульс и мечтал выжить.