«Если женщине стали малы брюки, она думает: «Ужас, опять я потолстела», если мужчина не влез в джинсы, он решит, что они сели после стирки».
Я усмехнулась. Замечание ехидное, но права радиоведущая программы «Болтовня без повода», которую я сейчас слушаю. Не далее как вчера Иван Никифорович появился в столовой и стал возмущаться:
– Надя опять постирала вещи неправильно, не на той программе, моя любимая рубашка уменьшилась аж на два размера!
Мне стало смешно. Сорочка села? Ну-ну! Я не могу назвать себя тростинкой. Я крупная, высокая, ширококостная и прекрасно понимаю: если буду безостановочно лопать пироги, мороженое, макароны, быстро превращусь в помесь свиньи со слоном. Поэтому я старательно укрощаю свой аппетит. Справедливости ради замечу: иногда он меня побеждает. Но, уложив в себя пирог, который испекла моя свекровь Ирина Леонидовна, я испытываю муки совести и бегу на следующий день в фитнес. Кстати, служебная инструкция предписывает мне, начальнице особой бригады, регулярно заниматься спортом. Много усилий я трачу на то, чтобы стрелка весов по утрам не отклонялась вправо. И могу похвастаться: последние годы вес не растет. Туда-сюда бродят два кило, но это вода.
– Объясните Наде, что рубашки – это не простыни, – возмущался тем временем супруг, – их не кипятят!
– Не в этом дело, – возразила Рина, – Надя правильно стирает. Ни у меня, ни у Танюши проблем с одеждой нет.
– И почему моя любимая сорочка мне мала вдруг стала? – задал гениальный вопрос Иван.
– Потому что кто-то слишком много ест, – процитировала свекровь слова Кролика из мультфильма про Винни-Пуха.
Иван обиженно засопел и ушел, Рина вскочила.
– Надо непременно найти клинику, где носорога в кузнечика превращают.
– Ваня никогда туда не пойдет, – вздохнула я.
– Поживем – увидим! – воскликнула свекровь и унеслась, за ней помчались два французских бульдога, Мози и Роки.
Вопль телефона выдернул меня из воспоминаний о вчерашнем дне.
– Ты где? – спросил Димон.
Ну вот. Если звонит Коробков, стопроцентно придется в восемь вечера возвращаться в офис.
– Домой направляюсь.
– Разворачивайся. Человек на подъезде.
– Кто? – вздохнула я.
– Вольдемар фон Сиракузский, таец русского происхождения.
Я возмутилась.
– Ты выбрал неподходящее время для шуток. Я устала, как вьючный верблюд. Домой хочу. В ванну с пеной. Рина испекла творожник. А еще чай нам подарили, из Франции привезли, аромат у него потрясающий. Мечтаю выпить чашечку, слопать кусочек запеканки. Неужели ты полагаешь, что я поверю про визит фон Сиракузского, тайца из России? Приятно знать, сколь высокого мнения Коробков об уме госпожи Сергеевой, но кое-какая соображалка у меня есть.
– И мне приятно узнать, что ты меня мелким пакостником считаешь, – с обидой в голосе сказал Димон. – Да, я люблю пошутить, но не так глупо, мои шутки интеллигентные, с тонким юмором.
– Кто Йосику, главбуху, интеллигентно, с тонким юмором на стол заводную жабу поставил, и она прыгнула, когда он папку взял? – спросила я. – Вообще-то так веселятся дети в третьем классе, а в четвертом перестают.
– Всем это понравилось! – начал оправдываться Димон. – Ржачка стояла на целое здание! Йоська в коридор вылетел, орал: «Помогите!»