Пока он занимался ерундой
Когда он умер, все его системы жизнедеятельности продолжали работать, как часы. Фейсбук обновлялся каждые двадцать четыре часа, на научных сайтах появлялась информация о последних исследованиях, и ни одно стоящее письмо, пришедшее на адрес электронной почты, не оставалось без ответа. Он давал интервью по телефону и комментировал новостные ленты друзей. Он писал статьи для уважаемых научных журналов и раз в три года сдавал в печать монографии.
Мы не собирались превращать его в виртуальную мумию – по крайней мере, сначала. Просто решили: раз уж полтора года нам удалось держать в тайне, что он умирает от той самой болезни, лекарство против которой с переменным успехом разрабатывал почти два десятка лет, почему бы нам не подождать несколько дней? Всемирная ассоциация здравоохранения вот-вот должна была принять решение о фантастически крупном гранте на новые исследования. Разве разумно было объявлять о его смерти в такой момент? Так что мы просто заморозили его тело и запечатали криокамеру. Именно так он и просил поступить – на тот случай, если мы все же закончим работу над чудодейственным препаратом и сможем привести в чувство его создателя. Он так и сказал: «Привести в чувство». Как будто у него когда-то были чувства, если не считать фанатичную любовь к микробам и бактериям.
Он давным-давно развелся с женой, его родителей вполне устраивали регулярные денежные переводы и не слишком регулярные звонки через скайп, а друзей у таких, как он, не бывает. Первые два месяца мы очень боялись, что на пороге появится кто-то, кому нельзя будет отказать в личной встрече. Но желающих повидаться с ним не оказалось. Дверь криокамеры осаждали только микробы и бактерии, но тут уж мы были начеку.
Мы научились виртуозно передавать его голос, изображение, манеру говорить и писать. Он давно уже сам не участвовал в создании книг и статей, а в последний год перед смертью почти не интересовался тем, что происходит в лаборатории. Так что мы привыкли справляться без него. Мы с успехом заменяли личные встречи видео-конференциями и отправляли на симпозиумы полномочных представителей нашего центра с такими феноменальными докладами, что ни у кого не возникало сомнений в их авторстве.
Мы потихоньку добавляли ему седых волос и тонких морщинок у глаз, и он взрослел, как и все остальные. Но все же немного медленнее, и это давало лишний повод биографам и журналистам говорить о том, что любимое дело и вдохновение – лучшие средства для продления молодости. В ответ на такие пассажи у него в фейсбуке появлялось несколько ироничных смайликов и фото на фоне пробирок. Мы сделали ему короткую стрижку и из дурацких старомодных костюмов переодели в джинсы и льняные рубашки, что очень шло к его мужественным скулам и подтянутой фигуре – зря он отказывался от этого при жизни. Он организовал благотворительный фонд и начал деньгами поддерживать тех, кого пока не могло спасти его многообещающее лекарство.
Через три года после смерти он впервые попал в рейтинг самых привлекательных мужчин журнала People, а через пять оказался в списке самых богатых людей журнала Forbes. Женщины сходили по нему с ума, и чтобы охладить пыл преданных поклонниц, мы решили его женить.