Пора, подумал Колчак. Он поздоровался с дневальным, вызвал надзирателя, уточнил, все ли распоряжения выполнены в точности, как он указал. Еще третьего дня он находился в дворцовых апартаментах, но теперь он в тюрьме – такова субординация, таков новый порядок.
Легко позавтракал. Не хотел позориться на полный желудок. Еще несколько лет до своего президентства, будучи военным, Колчак достаточно повидал расстрельных, которые не в силах были сдержать содержимое желудка из-за тяжелого ранения. Колчак не мог избавиться от мысли, что после смерти наступает небытие. Пусть и так. Все равно несколько минут, секунд он будет еще в сознании. Только бы не унизиться.
Нет. Он не для того отмотал три срока на посту, чтобы теперь так просто сдаться. Хотя бы здесь он должен быть первый – первый глава государства, подписавший себе тюремное заключение, постановление суда и приговор. Лично поставил подпись и печать, после чего принял присягу на инаугурации господина-товарища Евгения III Мамин-Пушкина. Царские замашки преемника не волновали Николая V по прозвищу Святоша. Совсем дерзкие осмеливались за спиной Колчака величать его Николаем Колпаком.
Мамин-Пушкина выбирала вся Евгетия по всем новым конституционным законам XXII века другой эры. Каждый гражданин прикладывал отпечаток пальцев, сканировал сетчатку глаза, сверял голос, сдавал кровь. Погрешность незначительна.
Отвечал Колчак за многое. На его срок выдались две масштабные войны с Триннией, которые происходили по договору каждые пять-десять лет. Несколько региональных стычек с местными князьями. Их раздражали из самой Триннии, которые знали суть правления президента Николая Колчака. Они умело подливали масла в огонь. У них-то совсем другой феодальный строй, не то, что у нас. Им не объяснишь, что взявший меч и отдавший приказ этим мечом воспользоваться виноват в смерти на равных условиях. Только приказывающий командует тысячей мечей.