Разговоры о том, что вот де Живой Журнал – одно, а Фейсбук – другое, что в ЖЖ было спокойно, духовно и приятно, живенько и надышанно, как в патефонном виниле и плёночном фотоаппарате, а в ФБ – суетно, истерически и спорадически, как в цифровом хайтеке, и что де всё дело в интерфейсе, которого зверя страшнее нет (типа: «но ведь в жж нет лайков!!!… какое непревозмогаемое неудобство!…») – смехотворны и прискорбны.
Иными словами, грехопадение наше, раз начавшись и приведши к тому, что мы пали ниже плинтуса и, быв царями всего, впали в зависимость от всего, – продолжается, теперь мы уж в зависимости и от расположения кнопочек на мониторе…
Таково – всё человеческое.
Древние греки говорили – «Если хочешь быть сильным – бегай, хочешь быть красивым – бегай, хочешь быть умным – бегай». Ангел добавил: «Бегай людей – и спасёшься».
(…по поводу прочитанной строки в фб Инны Кулишовой: «Хочется уехать из всех стран одновременно»).
Думаю о верблюдах.
Однажды на концерте камерной музыки слышал от конферансье (манерами напомнившего мне Жоржа Бенгальского) по поводу Камиля Сен-Санса: не зря он сочинил «Караван зверей», ибо и само имя его означает «chameau» – «верблюд»…
Вот и думаю: Верблюдица Буа-Треси, Альбер Верблюдов, етс. – лепо ли звучит?…
А ещё по поводу холиваров и ругани в фб – вспоминаю слова свт. Григория Богослова:
«Что, если верблюд по природной наглости закричит во всё горло и протянет к тебе шею? Будешь ли с ним драться или по благоразумию побежишь прочь?…»
О благотворительности.
Сейчас по вагону электрички ходила очередная плакальщица, просила «ребёнку на операцию», выставив перед собой, как щит, заламинированный листок с какими-то фото и печатями… Всё знаю, и про мошенников, и пр. Но мне было важно посмотреть на неё, её лицо, в глаза… Пока я передавал ей немного мелочи (которой и у самого немного, увы), я с ужасом увидел, что она, как слепой акын, не смотрит НИКУДА.
Вспомнил у Булгакова секретаря, Лапшенникову (так кажется?…), глаза которой были скошены к носу от постоянного вранья.
А с другой стороны… чем ещё жить людям?… жалко всех.
Всех, всех нас.
Скудно как-то на этом свете, господа…
Поэты, оставив поэзию как восторг и смысл жизни, воюют друг с другом; то тотошенька кокошеньку разит, то кокошенька тотошеньку тузит… Война овладевает всеми.
Ну или почти всеми.
Если бы я написал когда-нибудь книгу «Светские святые», то непременно написал бы про Гумилёва и его школу поэтов.
Про гулкие залы во вдавленном в мёрзлый кал Петрограде, про собирающихся на литературные вечера поэтов и их читателей, пришедших слушать стихи, числом менее пальцев на отмороженной кисти, трясущихся от холода во фраках над быстро остывающим стаканом морковного чая, одним на всех…
Про то, что тьма внешняя – ничто перед светом внутренним.
Большой грех-маленький грех, смертный грех-несмертный грех…
Когда с трудом пробираешься по узенькой горной тропе над пропастью, какая разница, что тебя убьёт – огромный кусок скалы, сорвавшийся сверху, или маленький камешек в ботинке, заставивший твою ногу сорваться с тропы.