Давайте
признаемся, сонный паралич — то еще неприятное дерьмецо. И за свои двадцать три
года я ни разу его не испытывала, но наслушалась разных историй сполна.
Тот факт, что ты не можешь и пальцем
пошевелить, если это происходит, навевает на щекотливые мысли, что все
измученные люди, встречающиеся нам с утра, не просто не выспались. Они стали
свидетелями чего-то большего. Они стали жертвами этого самого паралича.
И
вот, отпраздновав свой день рождения (читать как: «Отработав сутки не в самом
приятном заведении моего маленького и давно забытого богом городка»), я пришла
домой и грохнулась на кровать. Выжата, опустошена и с адской болью в ступнях. И рада бы дойти до душа, но сухость так сильно
сжигает глаза, что веки со скрежетом опускаются вниз.
Ужасное состояние, когда тело уже вжато в
матрас, а мозг переваривает все события долгого дня, стало для меня
обыденностью при моем-то рабочем графике. Все, что происходило за день,
всплывает перед глазами обрывками и картинками. А ведь сегодня и в правду было
на что посмотреть! Такое за все мои
двадцать с копейками я видела в первый раз.
Ничто не предвещало беды (насколько это
возможно в заведении, в котором я работаю). Но ближе к двум часам ночи в дверях
появились они… И направились уверенной походкой прямо к бару, не задерживаясь
ни у одного из столиков. Смуглый высокий мужчина и его голубоглазая спутница
словно сошли с разворота журнала о самых красивых людях на всей Земле.
Потрясающая девушка модельной внешности просто
улеглась на пол возле стойки, раздвинув свои загорелые длиннющие ножки. Я
помню, как у бармена челюсть отвисла, издав характерный щелчок. И только после
того, как Итан сумел вернуть ее на место, он перегнулся, чтобы убедиться, что с
девушкой все в порядке. А она лихо распахнула платье, представ перед ним, в чем
мать родила. Пожалуй, так расковано я не веду себя даже в кресле у гинеколога.
— Две «Пино Колады»* и самую длинную трубочку,
— не обращая на наше замешательство никакого внимания, спокойно сделал заказ ее
кавалер.
Опущу все подробности, но пил этот гурман оба
коктейля прям из ее промежности, «приправив» это дело несколькими кубиками
льда. Всовывал он в нее их точно также — аккуратно и не подавая виду, что
происходит что-то аморальное или вульгарное. Словно это также нормально, как
горячий кофе и дымящаяся яичница по утрам.
К слову, когда дело дошло до взбитых сливок,
мы с Итаном все же предпочли отвернуться, хоть и шеи наши к тому моменту уже
порядочно затекли. А чуть позже, оставив на барной стойке стопочку чаевых,
кавалер по-джентльменски подал своей спутнице белоснежный платочек из
нагрудного кармана, чтобы та стерла остатки сливок, и помог встать. Под наши
откровенно охреневшие взгляды парочка также неспешно удалилась.
— Это что сейчас было? — шумно отхлебнув
отлитый в тайне от босса алкоголь из керамической кружки (чтобы не «палиться»
перед камерами), прокашлялся бармен.
Мне только и оставалось, что пожать плечами и
верить, что голубоглазая нимфа себе ничего не отморозила.
Конечно, я уже всякого трэша на своей
работенке насмотрелась, но чтобы вот такое… Пожалуй, это было в первый раз.
Жаль, не могу быть уверенной, что последний.