Читать Осень на краю света

…когда вышел к знакомому повороту. Клочковатый сумрак поднимался от усыпанной опавшими листьями земли, растекался над лужами, затягивал пожухлую траву. Пахло прелью и дымом. Здесь, у подножия холма, было почти темно. Вверх по склону, путаясь в лабиринте кургузых оградок, карабкались могильные кресты и приземистые прямоугольники памятников – туда, где на фоне еще светлого неба виднелся четко очерченный силуэт церковного купола.

Кладбище густо заросло деревьями: среди потрепанных осенней непогодой берез и тополей выделялись яркие кляксы кленов – сумрак не смог до конца стереть краску с листьев. Разбитая грунтовка – две глубокие, заполненные стылой водой колеи – плавно огибала подножие кладбищенского холма и скрывалась за рощей. Где-то там, видимо, горел костер: дым плотной пеленой стелился над могилами, комьями ваты набиваясь под кроны деревьев.

Тропинка ручейком петляла между оград. Разбухшая от дождей глина податливо проседала под ногами, липла к подошвам. Со всех сторон фамилии, имена, годы жизни – строгим официальным шрифтом, как заголовки в газете «Правда». С выпуклых эмалевых овалов требовательно смотрели живые лица умерших.

Сверху казалось, что внизу уже наступила ночь, мрак был рассечен еле видной светлой полосой дороги: наискось через длинный, поросший камышом овраг, к ровному ряду далеких фонарей вдоль шоссе.

Неуверенно проплутав между могил, тропка все-таки выбралась к забору из металлических прутьев, отделяющему кладбище от церковной территории. Дым, сочащийся со стороны погоста, растекался слоями над асфальтом, густо припорошенным опавшей листвой.

Церковь возвышалась над окружающими деревьями большим темно-синим куполом, усыпанным золотыми звездами, с золотым же крестом, закрепленным на толстых растяжках. Кресты поменьше венчали четыре маленькие главки по углам здания. Кирпич постройки – не красный, а темно-розовый – редко где лежал прямыми рядами: в основном кладка извивалась объемными узорами – волнами, завитками и, разумеется, крестами. Высокое крыльцо вело ко входу, над аркой которого возвышался шпиль колокольни. Церковь окружал аккуратно постриженный газон. В дальнем углу, у самой ограды, притулился небольшой домик, оформленный в той же стилистике, что и церковь. Снаружи, по периметру ограждения тянулся ряд елок. У закрытых ворот горели два фонаря, опрокидывая на газон причудливые тени от кованых узоров створок.

От автомобильной стоянки перед церковью уходила дорога – туда, где за небольшим березовым перелеском виднелись огни деревни. Свежеположенный асфальт масляно чернел, и небольшие лужицы в неровностях пути казались каплями незастывшего гудрона.

Сразу за перелеском дорогу с обеих сторон стиснули глухие заборы: корявые ветки яблонь лезли наружу из-за высоких стен, словно спасаясь от чего-то. Темно было в деревне. Редкие накренившиеся фонари вдоль обочины еле-еле освещали сами себя. Потом потянулись заборы попроще – гнилой, покосившийся штакетник. Кое-где в глубине разросшихся садов виднелись световые прямоугольники окон.

Наконец дорога вывела на открытое пространство. Посреди небольшой площади стоял памятник Ленину. Из-за того что вождь был небольшого размера, казалось, что на постамент залез какой-то расхулиганившийся подросток. Фонари здесь горели не такие, как в переулке – высокие, яркие. Напротив Ленина – магазин «Продукты», на фоне светлой витрины виднелись два человеческих силуэта. Асфальт на площади весь в выбоинах, пузырях растрескавшихся кочек, словно горох на нем кололи. Большой перекресток: четыре дороги расходились в разные стороны. И ныряла вправо малоприметная дорожка – машина еле проедет. Традиционно деревенская грунтовка: щебенка да битый шифер.