Баба Катя на этой лавке на вокзале каждый четверг сидит.
Смотрит, как проходят мимо товарные поезда, как останавливаются пассажирские.
Люди из окон вагонов ей рукой машут. Летом всё чаще. Наверное, летом все немножко счастливее становятся.
Баба Катя за свой век на этом вокзале многое повидала: большие грустные слёзы мам призывников, большие слёзы радости девушек дембелей.
Вахтовиков с чёрными сумками-баулами, курортников в шляпе и сланцах под мценским дождём. Далеко ли до Адлера, это ж тьфу!
Проносятся мимо поезда, секунда, другая – и только хвост торчит.
А товарные бывают длинные-длинные. Кажется, целый век смотришь на него, а он всё бьётся колёсами о рельсы, как метроном. Чучух, чучух.
Когда вернулся Ванюшка, бабкатин сын, было солнечно.
Баба Катя надела своё лучшее платье, сиреневое, в крупный чёрный горох.
Жена Ванюшина его встречать не пошла. Уже как месяц она «решила идти дальше». Бывает такое у женщин, Ваня простил.
Долго стояла баба Катя на перроне, всё ждала, когда заветный поезд из-за поворота покажется.
Поезд показался, сердце оборвалось: «Ну, вот ты, мальчик мой, и дома».
Ваня вернулся домой жарким июлем 1996 года.
Ваня вернулся домой жарким июлем 1996 года в коробке из цинка с пометкой «200».
Баба Катя возвращается на вокзал каждый четверг. Надевает своё лучшее платье, сиреневое, в крупный чёрный горох.
Смотрит, как проходят мимо товарные поезда, как останавливаются пассажирские.
Однажды Ванюша ей даже снился: «Ма, ну не ходи ты. Ну чего ты ходишь. Ну люди смеются, ма, ну они ж не знают».
А баба Катя ждёт, когда вернётся её Ваня.
Всё ждёт, когда он сядет вот тут рядом на лавочку, приобнимет её: «Мам, дождалась, получается».
И вот бы ещё хотя бы раз увидеть, как солнце его лицо разукрасило веснушками.
И баба Катя ждёт.
«Скорый поезд Москва… Белгород… прибывает… на вторую платформу… первого пути».
Такси во Мценске – дело особое: со своей атмосферой.
Это в Москве уже никакой души в сфере пассажирских перевозок не осталось. Так, вот он я, на улице Долгоруковской. Тык. К вам едет Дилшод с рейтингом 4,9 на беленькой киа рио. Будет через 10 минут. Убер Блеск, как говорит мой товарищ, известный писатель Филипп Мильштейн.
Автоматизм сплошной, где душа осталась только у Дилшода и у меня. И то – Дилшодова душа измотана большой негостеприимной Москвой, а моя похожа уже на тряпочку, которой протирают стол от крошек.
Другое совсем дело во Мценске. Во-первых, никаких приложений для вызова такси там ещё не придумали, а если кто и придумает, то никто не воспользуется – потому что это от лукавого.
Во Мценске, чтобы вызвать такси, нужно набрать пятизначный запоминающийся номер. Три пять пять пять пять, например, такси «Городское». Женщина-диспетчер, кстати, так в трубку и скажет: «Такси «Городское». И ни здрасте, ни до свидания – не потому, что невежлива, а чтобы время сэкономить. «Выезжает машинка, – и, ещё трубку не успела положить, уже в рацию, – пятачок, забирай заказ».
У каждого таксиста рация: «Третий – центр», «Соточка – на БАМе», «Десятый – Коммаш-Центр». Шипит там всё, хрипит, как умирающий демон, и слышно от диспетчера: «Третий, забирай заказ! Улица ПШШШШ второй дом ШШШ подъезд». А он ей: «Понял, забираю!» ПОНЯЛ! Навык, не иначе.