В зале суда душно. Пахнет потом и дорогим одеколоном. Начало лета выдалось жарким и засушливым, потому жители города просто сходят с ума.
Судья Хатчинсон то и дело вытирает платком пот со лба и время от времени постукивает пальцами по столу. Кажется, что он хочет поскорее закончить это дело, но оно только начинается.
Генри Хатчинсон занимает свой пост уже более пятнадцати лет, но ещё не стар и достаточно хорошо выглядит. Несколько лет назад он потерял жену, но перенёс это настолько стойко, что люди стали болтать разное. Будто Генри никогда и не любил жену, или же, что он только и ждал её смерти. Кто-то даже предполагал, что он сам её убил, хотя она и умерла от рака.
В небольших городах с численностью населения меньше трёхсот тысяч человек чего только не говорят друг о друге. Вопрос в том, верите ли вы во все сплетни или предпочитаете воспринимать только проверенные факты.
– Мерритт против Хант, – оглашает секретарь, судья утвердительно кивает.
– Мисс Мерритт, Вы хотите отсудить у мистера Ханта право быть опекуном ребёнка? – спрашивает судья.
– Всё так, Ваша честь, – вступает в разговор Дэвинсон. Он встаёт, произнося эти слова, и я чувствую, будто остаюсь с неприкрытым тылом. Пустое кресло рядом со мной заставляет меня нервничать ещё больше.
Если говорить честно, то сначала кандидатура Эллиота Дэвинсона на роль моего адвоката мне не нравилась. Он был довольно молод, а я хотела самого опытного адвоката, который только был во всём Линкольне. Проблема состояла лишь в том, что я не могла позволить себе такого защитника по вполне тривиальным причинам. Мне это было не по карману.
Однако сейчас, несмотря на свой возраст, Дэвинсон внушает мне уверенность и спокойствие. Может, всё дело в том, что мне просто хочется верить в лучшее.
– Объясните мне, мистер Дэвинсон, почему Ваша клиентка хочет отобрать ребёнка у отца? – спокойно спрашивает судья. Я не слышу в его голосе ни заинтересованности, ни раздражения. Вообще ничего. Должно быть, когда столько лет работаешь судьёй, чувства перестают захлёстывать.
– Дело в том, Ваша честь, – поясняет Дэвинсон, – что мистер Хант не является биологическим отцом девочки. А моя клиентка – ближайший родственник ребёнка. Её старшая сестра.
– Разве мистер Хант не удочерил девочку? – спрашивает судья.
– Удочерил, Ваша честь, – отвечает Дэвинсон.
– Девочка носит его фамилию?
– Да, Ваша честь, – всё так же спокойно отвечает Эллиот. И я завидую его спокойствию.
– Девочка живёт с ним в одном доме? Он обеспечивает ей надлежащий уход? – вновь спрашивает судья Хатчинсон, а я пытаюсь унять дрожь в руках.
Я знала, что услышу все эти вопросы, знала, что придётся доказывать свою правоту очень долго и это будет не так уж и легко. Но сейчас я всё равно не могу думать о хорошем. Надеюсь только на Дэвинсона. Больше мне надеяться не на кого.
– Девочка и правда проживает в доме мистера Ханта, однако можно поспорить насчёт обеспечения надлежащего ухода. Мистер Хант проживает один, много времени проводит на работе, девочка предоставлена сама себе. В лучшем случае, мистер Хант оставляет её у соседки или же сестры.