Этот день должен был стать самым
лучшим в моей жизни, а стал последним… Последним в родном мире.
Утром, подбадривая себя и
настраивая на позитивный лад, я шагала в женскую консультацию, машинально
поглаживая живот. Пока плоский, но это ненадолго. Двенадцать недель — очень
ответственный период, мамы поймут. С тех самых пор, как тест показал заветные
две полоски, я ждала этого самого дня. Мечтала увидеть на УЗИ уже не просто
плодное яйцо, а сформировавшегося маленького человечка. Тошнота по утрам,
головокружения, небольшой озноб по вечерам — это все мелочи в сравнении со
счастьем назваться чьей-то мамой.
Было раннее весеннее утро, всюду
зеленело и цвело. И я порхала как бабочка, продвигаясь вдоль узких улочек. По
дороге заскочила в любимое кафе за пончиками с вишневой начинкой. Решила себя
побаловать и купила целую коробку.
А на выходе заметила
темноволосого мальчика лет трех, ревущего навзрыд, и его встревоженную маму.
— Аркаша, перестань устраивать
концерты, — обреченно ворчала она. — То, что ты хочешь, просто невозможно. Пойми
же ты, наконец!
Аркаша понимать не хотел, а после
слов матери упал на крыльце булочной и завыл пожарной сиреной.
— Можно вам помочь? — предложила
я несчастной матери.
— Боюсь, что нет, — выдохнула
она. Махнула в сторону гипсового повара, стоящего возле булочной. В его руках
был поднос с такими же гипсовыми булочками и пончиками — красивыми на вид, но,
увы, несъедобными. — Аркаша хочет именно этот. И я не могу ему объяснить,
почему нельзя съесть гипсовый пончик.
— Дать потрогать пробовали? —
предположила я.
Аркашина мама кивнула и
погрустнела сильнее. Дунула на взмокшую и прилипшую ко лбу челку.
Светловолосая, слегка бледная, с грустными карими глазами женщина казалась
какой-то неземной, слишком красивой для нашего мира. Мне очень хотелось ей
помочь. Тем более что самой вскоре предстояло научиться справляться с детскими
капризами и хотелками. А еще было жаль Аркашу, который верил в чудо и в то, что
гипсовые пончики могут стать настоящими.
— Позволите мне кое-что
попробовать? — спросила я у матери.
Она устало отмахнулась:
— Все, что угодно, лишь бы он
успокоился. Мне на работе надо быть через полчаса, а Аркашу еще в садик успеть
довести.
Другого разрешения мне не
требовалось.
— Эй, малыш?.. — заговорщически
проговорила я, опустившись на корточки. — Смотри, что у нас тут.
Аркаша заинтересованно вскинул
голову и посмотрел на меня с затаенной надеждой. А я незаметно подложила один
из своих пончиков на тарелку гипсового повара.
— Возьми вот этот, — предложила
Аркаше. — Но только один. Остальные для других деток. Если взять чужое, то твое
может превратиться в гипс.
Аркаша уговорам внял, стянул с
тарелки повара указанный пончик и держал в руках, как величайшее сокровище.
— Смотри, мама, настоящий! —
похвастался малыш. Он отлично разговаривал для трехлетки, даже «р» произносил
идеально.— Тетя волшебница!
— Вовсе нет, — отмахнулась я. —
Только учусь…
— У вас есть дети? —
поинтересовалась Аркашина мама.
— Только собираюсь, — поделилась
я и снова невольно коснулась собственного живота.
— Из вас выйдет прекрасная мать, — пообещали
мне. — Я в вас не ошиблась. Поиски заняли больше времени, но оно того стоило.