Начну с того, что родители назвали меня Джанеттой. Нелепое имя, по-моему. Само по себе оно звучит неплохо, но имя такого рода ассоциируется со сладострастными и пышными дамами слегка непристойных картин Тициана. И хотя надо признать, что я действительно обладаю внешностью, которая заинтересовала бы этого венецианского художника, по характеру я – типичное порождение семьи английского сельского священника. Более непохожей на порочных Венер среднего периода Тициана, чем я, трудно даже вообразить. Но все-таки я должна быть справедлива к своим родителям и потому признаюсь сразу: порочность в нашем роду присутствовала – по счастью, разумеется, в прошлом, и тем не менее. А моя мама обладает настолько нежной, чувствительной и художественной натурой, что не увидела ничего предосудительного в том, чтобы назвать свою рыженькую дочь в честь Лисицы Венеры, очаровательной рыжеволосой Джанетты Фокс, известной в былые времена красавицы и грозы Лондона. В те дни титул красавицы писали с заглавной буквы, ибо полагали, что красота – это капитал.
Прелестная Джанетта была никем и ничем; мать ее, кажется наполовину итальянка, если и знала, кто является отцом Джанетты, в этом так и не призналась. Джанетта просто возникла весной 1858 года – Венера, появившаяся на свет из грязной пены викторианского Уайтчепела[1], – и завоевала Лондон на шесть лет.
Ей только-только исполнилось семнадцать. К двадцати годам она успела послужить моделью каждому значительному художнику (воздержался лишь Ландсир, анималист) – ее изображали в каких только возможно аллегорических позах, – а также, если верить свидетельству того же Ландсира, она по очереди побывала любовницей каждого из них.