Чуден вечерний час. Воздух свеж и напоен ароматами поздних осенних цветов, тучи, которые недавно проливали тихий дождь, неторопливо плывут по закатному небу, на севере вновь собираясь в плотный полог, предвещающий морось еще на долгое время. С тонкими печальными вскриками пролетают стремительные серебристые тиуле, торопясь до темноты попасть в свои гнезда.
– Мне скучно, – тоскливо сказала прекрасная Бурруджун, любимая и единственная жена правителя Шашатаны.
Она сидела за низким столиком на полу, положив голову на сложенные руки и нимало не заботясь о сложной прическе, страдающей от подобного обхождения. Глаза Бурруджун рассеянно оглядывали залитый прошедшим дождем сад, и потому она осталась в неведении относительно поднявшейся тихой суеты среди придворных дам за ее спиной.
Дамы живописно расположились на циновках широкой террасы, среди вышитых шелковых подушек, резных столиков и курильниц с благовониями. Одни музицировали, другие вышивали или читали, и совершенно все собирались провести этот вечер приятным и спокойным образом. Перегородки и занавеси были раздвинуты, чтобы дамы могли любоваться хрустальными каплями, собирающимися на поникших цветах и листьях в саду. Мягко горел огонь в масляных лампах, от жаровень в углу шло приятное тепло и аромат благовоний.
Бурруджун вздохнула и повернула голову, оценивающе окидывая взглядом окружающих дам. Самые слабонервные задрожали, хотя если задуматься, скука прекрасной госпожи была предсказуема. Уже второй день как они все приятно проводили время – и ничего более.
– Интересно, – задумчиво произнесла Бурруджун. – Сможем ли мы сами взрастить вот такие деревца в горшках? Было бы очень забавно любоваться на листья, когда сезон уже пройдет…
– О, госпожа, – тихо произнесла Лали-наан-Шадиш, одна из младших дам, прелестная, хотя и несколько взбалмошная девица. – Я хочу показать вам одну книгу…
Несколько дам встревоженно посмотрели на старшую, но та успокаивающе кивнула – эта книга была просмотрена ею лично и одобрена.
В прошлый раз они неудачно подсунули Бурруджун легенды горцев в изложении известного поэта, и потом целый месяц корпели над вышивкой тысячи птиц на покрывале из алого шелка, – Бурруджун пожелала проверить, действительно ли птицы оживут, если вышить их целую тысячу, ни больше ни меньше. Готовое покрывало они поднесли в дар правителю Шашатане, и оно украшало теперь его личные покои.
Птицы, разумеется, и не думали взлетать.
А потом дамы были вынуждены дюжину дней перебирать пыльные свитки и книги в дворцовом хранилище. Когда Бурруджун захотелось почитать старый список поэмы о рыбаке и лунной царевне, она обнаружила, что ее невозможно отыскать: так давно не наводили порядок. Дамы раскладывали свитки по полкам, стирали пыль и составляли описи при живейшем участии прекрасной госпожи… Ни одна из женщин не смогла бы сказать, где еще придворных дам подвергают подобным мучениям. Признаться кому – засмеют.
А тот вечер, когда Бурруджун предложила рассказывать страшные истории? Сестер Мин-кулум трясло до сих пор, когда они вспоминали эту жуткую ночь, и они отказывались после наступления темноты ходить по галерее между покоями.