Читать Кина не будет

Зелёнка, расплываясь под дождевыми каплями, стекала с букв: «КОНТАКТНЫЙ ЗООПАРК» и «ПОГЛАДИТЬ ЖИВОТНЫХ И СФОТОГРАФИРОВАТЬСЯ 200 Р.». Струилась зелёными разводами по старушечьей, скорбной мордочке мартышки и, не нанеся никакого урона афише, капала на землю.

– Блин, идиоты! Упустили из вида, что баннер непромокаемый, – вернувшись и откидывая капюшон, зашептала Ася. Она дрожала не столько от сырости, сколько от возбуждения. – Придётся бритвой…

Они с фотокором Толиком прятались под козырьком дома напротив. «А ты фоткай, фоткай! Утром афишу уберут: никто и увидеть не успеет!». Шлёпая сапожками по лужам, бегом вернулась к рекламному щиту. Прочная ткань с пропиткой плохо поддавалась. Однако удалось сделать несколько глубоких надрезов и хорошенько рвануть. Обезьянья мордочка повисла лоскутами. Только таращились печальные эйнштейновские глаза, плачущие под дождём.

Ася могла не закрываться капюшоном от фотообъектива: её и без того запомнило полгорода. Ну, десятая часть точно. Краеведческий музей находился на центральной улице. Сегодня она полдня стояла у этого баннера с плакатиком: «В ТЮРЬМУ САЖАЮТ НАСИЛЬНИКОВ И УБИЙЦ. ЗА ЧТО ВЫ ЗАТОЧАЕТЕ ЖИВОТНЫХ В ТЮРЬМУ?».

– Ужас какой, – останавливались нарядные мамы с детьми. – Что вы портите людям праздник? Мой ребёнок так долго ждал…

Ребёнок ещё не умел читать и требовательно топал ножкой: «Мама! К обезьянкам!». Ася объясняла, как невыносимо экзотическим зверькам находиться в духоте, в тесноте, в стрессе, без солнца и на сквозняках, в шумной человеческой реке. Бактерии, вирусы, грибок, передающийся «при контакте» сотен, тысяч нечистых рук и ручонок.

А как в джунглях детёнышей отрывают от убитых матерей, в каких условиях контрабандно переправляют через океан, как они при этом гибнут сотнями особей – о том жутко рассказывать. Мамы пожимали плечами и торопились увести детей подальше от садистки с плакатом, скрывались за дверями музея.

Худой старик с комсомольским значком на пиджаке остановился и сказал – как плюнул Асе в лицо:

– Бывают же такие говнюки. То есть, говнючки. Что ни сделай – всё им не так, всё плохо, всё брюзжат. В самом светлом грязь увидят. Лишь бы смуту поднять. Пятая колонна. Засланные казачки. Зоопарк им не нравится.

Маленькая (метр с хвостиком), худенькая Ася узнала о себе ещё массу интересного. Что такие, как она, Россию за тридцать сребреников продали. Что у детишек единственная радость – а она её отнять хочет. Что пенсионеры в помойках роются – а ей, видите ли, обезьян жалко.

– А ты пикет согласовала? – теснил её юридически покованный старик, похотливо задевая плечом Асину грудь. И стал набирать в телефоне полицию. Искоса поглядывал: испугается ли, убежит?

Ася стояла спокойно. Редактор обо всём, с кем надо, договорилась, ей нужен был острый материал на первую полосу. Она была помешана на острых материалах: «Ищите, ищите, чтобы мне нашли изюминку. Скандал, интрига, шантаж, сплетня… Будет тираж – будем на коне. Победителей не судят».

Редактора звали Вера Геннадьевна – а газету «Верочка». Последние полвека это была городская «Вечорка». Она хирела-хирела, чахла-чахла, пока её не купил за бесценок местный торгово-увеселительный король.

Газета ему, в принципе, была не нужна, дела и без рекламы шли превосходно. Но жена – филолог по образованию – скучала. В последнее время её подружки ударились в разнообразный модный бизнес, подаренный им мужьями: чем бы дитя ни тешилось… Цветочный магазин, спа-салон, бутик, лошадиный дворик… Вера Геннадьевна сразу утёрла им всем нос. Газета это вам не лошадиный дворик.