Урок литературы. Холодный класс. На стене портрет Пушкина, написанный любителем-живописцем, не лишенным чувства юмора: на руке классика электронные часы. За окном ночь. Не ночь, конечно, – зимний короткий день. Мы читаем «Жертвоприношение Исаака».
– Затем он поднял нож. э.. – бубнит Косенко – чтобы заколоть сына – Но когда… он хотел опустить… нож вдруг услышал голос с неба это был ангел…
– Как?! Не понимаю! – восклицает Ольга Николавна – Ну как можно убить своего ребенка? Ерунда!
Она хорошо знает сюжет библейской истории, но с каждым годом сцена жертвоприношения возмущает ее все больше. Ей тридцать пять, а детей нет. Будь у Ольги Николавны сын, она сама кого угодно сожгла бы на костре. Любого, кто посмеет обидеть его. На материнстве Ольги Николавны крест поставил порок сердца.
Куда направить нерастраченную любовь? Ольге Николавне есть о ком переживать. Двадцать восемь душ, и каждая душа требует контроля. Ольге Николавне есть от кого получать удары в спину.
Она любит каждого из нас какой-то вынужденной любовью. У многодетной матери нет выходных. Нет выходных и у Ольги Николавны. Мы находимся под ее пристальным вниманием. Всегда.
Урок математики. Раздается дребезжащий долгий звонок – ничего нет мелодичнее и прекраснее этого звука. Она уже здесь, у стола математички – судорожно листает журнал и о чем-то перешептывается с грымзой. Я не понимаю: как ей удается так быстро преодолеть два лестничных пролета и пройти по тридцатиметровому коридору. Ее кабинет на первом этаже. Царство грымзы-математички – на третьем.
Я выбегаю из школьного плена на улицу. Папа, уставший и рассеянный, встречает меня. Мы уходим подальше от этого казенного холодного дома. И вдруг перед нами возникает она…
– Здравствуйте, мне нужно с вами очень серьезно поговорить – произносит Ольга Николавна. В ее словах страх надвигающейся беды, а в глазах – решимость предотвратить ее любой ценой. – У Маши тройка по математике. – с такой трагичностью обычно произносят что-то вроде: «Ваша дочь употребляет наркотики».
Она еще что-то долго говорит, в чем-то убеждает его. Папа проникается серьезностью ситуации. Смиренно, но с достоинством кивает. Все выходные я провожу за учебником математики.
Мы все для нее дети. А любимый сын Ольги Николавны – Рома Косенко. Рома – потомственный двоечник. Его отец был двоечником, его мать была двоечницей. Думаю, и дед в свое время не стремился к знаниям. Такие как Рома, хромая, ковыляют до девятого класса, и прямиком в бурсу. Бурса передается по наследству. Это только в книжках встречаются сыновья столяров, маляров и шахтеров, ставших, благодаря упорству и труду, инженерами, учителями, врачами. В реальной жизни все проще. Яблоня от яблони…
Конец ознакомительного фрагмента.