Читать Скелеты в шкафу

Однажды Иван Сергеевич Тургенев, читая перевод одного из своих произведений на французский язык, с изумлением прочел, что в русском дворянском имении где-то в глубинке по подворью и в барском доме толпами ходят… негры. Писатель прочитал этот пассаж еще раз, удивляясь все больше и больше. Негры? В Орловской губернии? Как это возможно? Он протер глаза, но негры не исчезали. Вскоре, однако, он сообразил, в чем было дело: у автора было упомянуто слово «арапник», что означает «кнут», а горе-переводчик решил, что речь идет об «арапах», как тогда по-русски называли негров. Тургенев-то отлично знал французский язык, в то время как переводчик о русском языке имел весьма смутное представление. Еще более смутное представление имел он о русской жизни, русском быте, даже русской природе. К сожалению, он был таким не один – понятие о России было тогда на Западе, мягко говоря, неадекватным. После истории с арапами Тургенев решил впредь переводить себя сам.

Однако это мало помогло – Россию по-прежнему рисовали себе как страну вечных снегов, по которым скачут орды казаков, а медведи бродят чуть ли не по улицам. Запад всегда знал о России меньше, чем Россия о Западе, но порой дело доходило до идиотизма. Так, например, один немецкий путешественник, оставивший записки о своем пребывании в России в 16 веке, рассказал, как однажды он присел отдохнуть в тени «развесистой» … клюквы. А французский посол, приехав в Москву 17 века, пришел в ужас, так как что ни день на улице раздавались крики: «Убийство! Убийство!», из-за чего он целую неделю никуда не выезжал. На самом же деле уличные торговцы кричали «Лососина! Лососина!» – нараспев, ударяя на последнем слоге. В результате это звучало почти как французское «l’assassinat», что значит «убийство». Но почему, собственно, француз считал, что в Москве торговцы должны кричать по-французски, Бог ведает.

С течением времени мало что изменилось по существу. Россию продолжали считать «паровым катком» с неограниченными людскими ресурсами, а русских солдат непременно именовали казаками, хотя последние составляли лишь небольшую часть русской армии, к тому же не относящуюся к регулярным, кадровым войскам. Но такова сила стереотипа.

Все это нашло отражение в одном из малоизвестных, но исключительно любопытных эпизодов Первой мировой войны, в которой, как известно Франция, Англия и Россия были союзниками. Когда в августе 1914 г. германские войска прошли Бельгию, заняли Северную Францию и стояли у самых ворот Парижа, положение французов стало отчаянным. Каждый день из Парижа в Петербург летели просьбы о помощи. Англия развернула на континенте пока что только четыре дивизии, и вся надежда французов, против которых немцы бросили 7/8 своей армии, была на русский «паровой каток», который должен был развести, наконец, пары и покатиться через Восточную Пруссию на Берлин. Русскую помощь ждали как спасения. Забегая вперед, нужно отметить, что Россия действительно оказала своей союзнице неоценимую помощь, о которой французы никогда не забывали, но тогда- в момент тревоги, порой граничащей с отчаянием, неопределенности, неизвестности и нервного перенапряжения произошло нечто удивительное: на Западном фронте появились… «русские войска».