Чернявый Лоренцо, прапорщик веселой компании влюбился. Опять. Это было невыносимо. Маленький итальянец орал серенады кошачьим голосом, что-то кому-то говорил, слишком много и слишком громко для измученных ушей капитана Якова Лесли. Его компания вместе с изрядной частью имперской армии стояла лагерем у стен небольшого городка на берегу Дуная. Шло лето тысяча шестьсот… капитан напрочь забыл какого года. Лили слишком холодные для лета дожди, перемежаемые лучами неяркого солнца. Французы наступали – принц Конде уничтожил непобедимых испанцев в битве у Рокруа, Маршал Тюренн теснил баварцев фон Мерса на Рейне. Имперский главнокомандующий генерал Галас, которого придворные считали военным гением, а солдаты своим несчастьем, пил в штабной палатке горькую, материл офицеров и орал на собраниях как он всех разобьет. Когда-нибудь. Как только рак на горе свистнет. Начальник кавалерии генерал фон Верт, которого главнокомандующий в открытую называл хамом и деревенщиной, а солдаты считали умницей и своей надеждой, глядя на этот бардак, внаглую перестал понимать немецкий, хоть и был чистой воды баварец. Роту Лесли от большого ума влили в смешанный англо-шотландско-ирландский полк, который собрали из островных наемников. Офицеры полка через слово сворачивали на малопонятные заморские дела, подробностей которых капитан, покинувший Шотландию еще ребенком, не знал, и которые ему были глубоко неинтересны. В ирландских ротах склепали самогонный аппарат из ружейных стволов и пытались сделать виски. Пока получалась исключительно бормотуха, но полковник О'Рейли пока не терял надежды. Трезвым его капитан еще не видел.
Какие-то молодые идиоты пытались приставать к одной из солдатских жен – беловолосой Магде. В итоге, её муж, угрюмый мушкетер роты Лесли, получил пару зарубок на прикладе, а идиотов по-быстрому зарыли у ограды кладбища, в загоне для самоубийц. По лагерю заметались подозрительно-штатского вида люди, спрашивая, не знает ли кто, куда делся молодой подающий надежды юноша… А дальше фамилия, которая наводила ужас даже на императора. Фамилия тещи князя главнокомандующего, которая пропавшему юноше доводилась дальней родственницей. Капитан пытался спрятаться от всеобщего бардака в роте, а тут Лоренцо. Вот прямо у стен капитанской палатки громко и многословно плачется Магде на жестокосердие своей избранницы. Очередной. Магда добрая, она выслушает. Хоть бы скорее взорвал что-нибудь по своей привычке, чтобы можно было с чистой совестью запрятать горе-любовника на гауптвахту. Он бы давно взорвал, да пороха в лагере почти не было.
Французы перешли Рейн. Фрейбург еще держался. Война праздновала свою двадцать шестую годовщину. На мирной конференции, торжественно открытой в Мюнстере, дипломаты уже выяснили, кто где должен сидеть, и в каком порядке входят послы в залу заседаний, и перешли к следующему очень важному вопросу – что на германской конференции делает посол Португалии, и почему их двое.
Капитан с грустью подумал, что жалование выплачено, пусть и не все, и законного повода сбежать от этого бардака куда-нибудь подальше у него нет. В сердцах плюнул, надвинул на глаза изрядно рваную шляпу и попытался заснуть. Не вышло. Вначале в палатке послышался нарастающий шум, сквозь который пробились слова