стремление к ясности – как стремление к жизни и смерти —
в алой нерасчлененности,
андрогинной симультанности валентностей, где любое присутствие исключение,
а данность – корпус аккумуляций, разрезанный продольно;
что в Олиной статуарности
казалось молчанием, было преисполненным ужаса сомнением
на пороге прощания…
господи, люди срываются с дерева памяти, точно осенние листья,
и их уносит так быстро,
что я запечатлеваю лишь короткие фрагменты, а дальше —
лента обрывается;
общая последовательность
возникает в ритме функциональных чередований, объемы
придают плоскости несвойственную ей глубину;
возможно, что по ту сторону —
творожные облака, ряды многоэтажек, отважно наглые птицы; возможно, случится
простейшая поверхность с краем, а ты ни разу
не готова быть с донным, быть донной,
снимая сокращенные ракурсы, улетающую воздушным центральную перспективу,
перебираясь пятнадцать лет с места на место,
с квартиры на квартиру;
на судне ветхом, похожем больше на коммуналку,
чем на плавучую прачечную,
что по плотности населения уступает разве
Шумеру, Аккаду, но не по амбициозным планам, —
и так мы плывем в остатке, донные – падшие,
мраморные без нежности, даже не увядшие…
на «Электрической фее» – рассеянные; нам казалось —
с золотым руном мы возвращаемся триумфально в Элладу,
а наглядно – наглядность дуальна – на корабле маргиналов
мы бороздили годами кипучие океаны;
перед нами на самом деле закрывали двери:
отсюда порой возникало чувство холода и потери…
«Я верю, – говорила Ольга на пороге прощания, —
достаточно сделать основное, остальное – неглавное»…