Читать Жизнь прожить – не поле перейти…

© Ольга Онищенко, 2018

ISBN 978-5-4493-4256-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ЖИЗНЬ ПРОЖИТЬ – НЕ ПОЛЕ ПЕРЕЙТИ

Она лежала в старой своей немощи одна в квартире, в которой когда-то была жизнь, детские крики, звуки открывающегося шампанского, запах пирожков с яблоками и многое другое. Сейчас ей оставались только воспоминания…

***

1934 год, Москва.

– Манюня, Манечка – мама тихо шептала на ушко, нюхала Манюнины волосы, раскиданные по подушке, по лицу и продолжала будить маленькую любимую девочку, – Манюня, вставай моя девочка, вставай моя самая лучшая малышка на свете. Я напекла твои любимые оладушки. Она гладила Манюню по голове, пытаясь расправить волосы, убрать с милого личика.

Манюня стояла на кухне, на табуретке возле раковины, чистила зубы порошком. На кухне уже кипела жизнь. Тётя Соня, соседка, дымила как паровоз своей папиросой. Сколько Маня себя помнила, тётя Соня всегда была с папиросой, девочка иногда мечтала ночью заглянуть в комнату к соседке и посмотреть, спит она тоже с папиросой? А может, козья ножка приклеена к уголку её губ? Маня её немного побаивалась, потому что от этой тёти всегда пахло табаком, и она всегда кричала. Мама успокаивала ее и объясняла, что у Сони такой голос, она не кричит, просто громко разговаривает. Тётя Соня была очень высокой, худой, с седой финтифлюшкой на затылке, которая её рост ещё удлиняла. Всегда расчесана «позавчера». Поэтому её лохматость вызывала в Манюне ещё большую настороженность. Ходила она во фланелевом халате, зимой и летом. Он уже весь потерся, и какого был цвета в начале своей жизни, никто не помнил. Поверх был неизменно грязный фартук в мелкий синий цветочек. У неё был муж. Ростом ей по плечо, круглый, розовощекий, с лысиной, в очках, очень тихий. Наверное, другой не смог бы ужиться с такой женой. Все соседи только и слышали от него несколько фраз: «Хорошо, Сонюшка! Как ты скажешь, Сонюшка! Сонюшка, не надо так нервничать! Сонюшка, береги себя!» Всё. Хоть Манюня была ещё пятилетней девочкой, она все время размышляла, а есть ли у дяди Фимы, мужа тёти Сони, другие слова в голове. А если нет, то, как он думает? А как, например, в магазине разговаривает, когда покупает кефир? А может быть он подходит к витрине и показывает пальцем на кефир и продавец его понимает. О чем только в маленькой головке не крутились мысли.

В комнате справа жила коммунистка, Её звали Оюшминальда Семеновна, когда Манюня подросла, она узнала, что это странное имя значит «Отто Юльевич Шмидт на льдине». Конечно, её так в квартире никто не называл. В лицо обращались к ней Семеновна, за глаза называли Шминой. Сама носительница редкого имени, когда представлялась кому-то, первая протягивала руку и быстро произносила: «Будем знакомы, Оюшминальда Семеновна Частова-Буть». После чего, собеседник впадал в ступор и забывал, зачем пришёл. Зато Шмина, пользовалась таким моментом и выкладывала свою позицию. Резко, негромко, но очень жёстко и требовательно. Она была за порядок, победу социализма и за мир во всем мире. Жила она одна. Быт был очень неприхотлив. Хозяйством занималась редко, по необходимости. Для Манюни она была как мебель. Есть и всё. Либо вообще нет. Да, Шмина, ходила в чёрном кожаном потертом пальто. Немного большим в плечах и это было все её богатство. В следующей комнате, ближе к кухне жила учительница литературы и её сестра. Они были близняшки Вера и Надя, и невероятно похожи друг на друга. Когда они заселились в свою комнату, их все путали. Но вскоре заметили, что учительница всегда была с дулей на голове. Аккуратно причесана, немного мечтательна на вид. Сестра её, заплетала косу, вела хозяйство, ходила по магазинам и на рынок. Стирала себе и сестре, готовила обеды, иногда подрабатывала тем, что присматривала за чужими детьми. Была болтлива, хотя себя считала просто общительной, всегда приносила свежие сплетни в квартиру. Вера её всегда воспитывала. Приходила из школы со стопками тетрадей и проверяла их до ночи. Ещё дальше комната дяди Пети. Вот к кому Манюня любила заходить в гости. Он рассказывал ей сказки, всегда чем-то угощал, играл с ней в любые игры. У него были руки очень шершавые. Указательный палец на левой руке был согнут всегда. А безымянный был вообще половинка. Говорил «бурная молодость». Последнее время работал на металлургическом заводе «Серп и молот». Он жил один. Жена и дочка погибли. Он не говорил об этом никогда. Просто все знали и все. Он был большой и в высоту, и в обхват. Такой большой медведь, русский богатырь, работающий у мартена, с душой ребёнка. Все старались жить дружно. Не без ссор, конечно. Они уже были как родные люди, потому что когда живёшь долго под одной крышей, становишься роднее с чужими. А если с родными перестаешь общаться или делаешь это все реже и реже… становишься чужим с родными.