Алене все это очень не нравилось. Черт дернул их с Лилькой поехать на озеро вдвоем, не дожидаясь Артема. Приехали бы все вместе, и ничего бы не случилось. Так нет, не сиделось им в городе, хотелось побыстрее на природу, потренироваться вдоволь на скале, пока не нагрянула ватага из их альпинистского клуба.
Все с самого начала пошло не так. Палатка отказывалась стоять, заваливаясь на бок, костер не желал разжигаться. Погода, не ведая об оптимистических прогнозах Гидрометцентра, испортилась, небо затянули тучи, заморосил серый, совсем уже осенний, дождик. Лиля сорвалась с мокрой скалы, хорошо хоть с небольшой высоты, повредила ногу. Нога распухла и, наверное, сильно болела, Лилька мужественно терпела, уверяя, что больно не очень, но по ее закушенной нижней губе Алена понимала, что очень. Что там – вывих или, не дай бог, перелом? Сейчас Лиля, свернувшись клубочком, тихонько посапывала – наверное, наконец-то подействовало обезболивающее. В довершение ко всему Аленин мобильный пискнул и вырубился – видимо, окончательно села батарея.
Холодно не было, но Алену почему-то бил озноб. Она отпила травяного чаю из чашки, о которую старалась согреть руки. У чая был горький привкус лекарства. Алена, как всегда в неприятных ситуациях, попробовала думать о том, какое будет счастье, когда все это останется позади. Она нащупала под рубашкой подвеску в виде ключика. Подвеску, подарок Артема ко дню рождения, Алена носила на тонкой цепочке и никогда не снимала. Артем, когда дарил ее, пошутил: «Золотой ключик у тебя уже есть, осталось найти дверцу…»
Мысли путались, наваливалась тягучая дрема. Девушка отставила чашку, опасаясь вылить остатки чая на себя. Это было ее последнее осознанное действие перед тем, как она провалилась в черную яму забытья.
Ей приснился жуткий кошмар – что-то тяжелое, пышущее, зловонное давило, не давая ни пошевелиться, ни даже вздохнуть. Алена неимоверным усилием воли вынырнула из беспамятства, очнулась, но кошмар не отступил! На нее навалился здоровый мужик, явно пьяный. Угловым зрением она заметила, что Лили рядом нет. Дыша Алене в лицо перегаром, мужик пыхтел и возился с ее рубашкой, ткань уже трещала.
– Ну, давай, детка, порадуй папочку, – бормотал он, – сделай папочке приятное…
Алена отчаянно напряглась, кое-как высвободила руку и вцепилась ему ногтями в лицо, стараясь попасть в налитые кровью глаза.
– Аа-а, с-с-сука! – заревел мужик, но Алену не отпустил. Разорвал рубашку, только клочья полетели, сгреб в кулак подвеску-ключик и тоже рванул. Тонюсенькая цепочка, сразу же поддавшись, обожгла шею.
Она попыталась закричать, но он потной пятерней залепил ей рот и нос. Воздуха не стало совсем. Сгустившаяся темнота взорвалась ослепительно яркими разноцветными искрами, а потом все разом погасло.
Тучи расступились, и луна пролила на землю холодный свет. Над посеребренной гладью воды пронесся то ли стон, то ли хохот, – рыбаки говорят, что так смеется хозяин озера Водяной, когда расставляет сети для очередной жертвы…
«В понедельник всем терпенья – доползти до воскресенья!» Тьфу ты, и привяжется же! Картинка из интернета с распластанной на фоне этого стихотворного шедевра рыжей лисой так засела в голове, что Сима всю дорогу до работы распевала незамысловатый стишок на разные лады.