Джон Мамагона гениальный писатель. Такие люди рождаются раз в сто лет. И мне, начинающему автору, было бы весьма полезно общение с человеком мировой известности.
Почти полгода я напрашивался в гости к сэру Джону и, когда уже совсем потерял надежду, мне наконец-то позвонил его агент и сказал, что Мамагона готов принять меня.
В тот вечер у меня была назначена важная встреча, но я отменил её. Я даже отменил планы на весь день, потому что мне нужно было собраться с мыслями и подготовить вопросы, которые я задам мистеру Мамагоне.
Ждали меня на вечер. Выделили всего полчаса на общение с маэстро.
Ближе к шести я приехал по адресу. Огромные ворота со скрипом открылись, и я въехал. Ко мне подошёл охранник и сказал ехать прямо не сворачивая никуда, пока не увижу огромный дом, похожий на храм.
С двух сторон дорогу сопровождали стволы высоких деревьев. За все время я увидел только один поворот направо, но из-за слабого освещения было не понятно куда он ввёл.
Проезжая дальше, я увидел дом, действительно похожий на огромный храм. Лучи неполной луны блёстками отсвечивали от трёх куполов.
– Ну а что удивляться? – вслух сказал я, останавливая машину и выключая двигатель. – Человек с таким неординарным талантом имеет право на необычную роскошь.
Я позвонил в дверь. Звонок эхом отдался внутри дома. Дверь медленно открылась. Двухметровый дворецкий, слегка наклонив голову, поприветствовал меня и сказал:
– Входите, мистер Пинекли.
Холл дома Мамагоны был огромным. Посередине находилась широкая лестница, ведущая на второй этаж.
– Позвольте, – сказал дворецкий, протягивая руки и помогая мне избавиться от пальто.
Моё внимание привлёк красный, шерстяной ковёр, который застилал весь холл.
– Персидский, – сказал дворецкий, следя за моим взглядом.
– Что? – спросил я, не совсем понимая, о чём он.
– Ковёр персидский, – повторил великан.
Казалось, несмотря на то, что он всего лишь дворецкий, ковёр вызывал в нём гордость, словно он и есть хозяин ковра.
– А ковёр изначально был такого размера? – поинтересовался я.
– Нет. Мистер Мамагона специально заказывал, – ответил великан. – Следуйте за мной.
«Это ж сколько денег было потрачено на такой ковер», – подумал я, вспоминая, что персидские ковры редко бывают таких больших размеров.
Мы поднялись на второй этаж. Вся стена была украшена картинами великих художников. У меня возникла уверенность, что эти картины – не копии, а оригиналы, но уточнять догадку я у дворецкого не стал.
Дворецкий остановился у белой двери, три раза постучал и сказал:
– Пожаловал мистер Пинекли.
– Пусть войдёт, Карл, – услышал я могучий голос гения.
Внутри у меня от радости всё переворачивалось. Было ощущение сопричастности к чему-то великому.
Дворецкий открыл дверь и пропустил меня.
Маэстро встал из-за дубового стола. Перед ним стоял ноутбук с эмблемой надкусанного яблока. Стены комнаты украшали полки с книгами. В воздухе плавал густой дым, словно туман, через который было трудно разглядеть лицо великого писателя.
– Мистер Мамагона, – начал я, дрожащим от волнения голосом.
– Можно просто Джон, – разрешил легенда литературы. – Без всяких мистеров и сэров, договорились, Джек? – спросил он, подойдя и протягивая мне руку.
– Конечно, мист… Ммм Джон, – ответил я, сжимая его руку. – Неужели мы встретились!