Ноябрь 1920 года в Дагестане выдался на редкость морозным.
В горах выпал снег, и горбатые вершины гор, укутанные в ослепительно белые покрывала казались застывшими причудливыми облаками.
И в низине тоже было холодно.
Кривые, мощенные щербатыми булыжниками улицы Темир- хан – Шуры во многих местах были покрыты тонкой ледяной коркой.
Кое-где образовались грязные мелкие лужицы, которые к вечеру, однако вновь становились узорчатыми стеклянными панцирями.
Ветер гнал по городу мелкую колючую поземку.
Люди скользили, чертыхались, но не обращали на это особенного внимания.
Народ торопливо стекался к площади перед музыкально – драматическим театром. Люди громко обсуждали событие, которое должно было коренным образом, по их мнению, изменить жизнь в лучшую сторону.
В Темир- хан – Шуру приехал нарком по делам национальностей товарищ Сталин. И вот сегодня 14 ноября он должен был на чрезвычайном съезде народов Кавказа сообщить о том, что Дагестан отныне становится автономной советской республикой.
А также обсудить с местным руководством первоочередные насущные вопросы.
Вот один из горожан широко жестикулируя руками, на кумыкском языке обращается к рядом идущему:
– Слушай, говорят, все теперь будет хорошо. Новая власть все даст. И заводы будут наши и хлебом помогут. Что скажешь?
Собеседник в порыжелой барашковой шапке и в длинном старом пальто пожимает плечами:
– Не знаю. А кто такой Сталин?
– А вот узнаем. Послушаем, что будет говорить…
Так как было холодно, решено было собрание провести в самом помещении театра. И как только двери широко распахнулись, люди дружно хлынули внутрь.
Кого только здесь не было: крестьяне в старых овчинных тулупах и высоких папахах, рабочие кто в потертых куртках, кто в теплых плащах, партизаны, увешанные револьверами и гранатами, а также красноармейцы с винтовками в шинелях с оранжевыми «разговорами».
На сцене был установлен стол, покрытый зеленым сукном, а на столе два графина с водой. За столом поместились видные дагестанские деятели: Коркмасов, Тахо – Годи, Габиев, Ахундов, Гамид Далгат и вчерашний красноармеец – писарь по фамилии Жихарев.
Вел съезд председатель Дагревкома Джалалутдин Коркмасов.
Сталин в длиннополой почти до пят расстегнутой шинели и в буденовке с островерхим шишаком стоял около стола и терпеливо ожидал пока, в зале воцариться тишина. Мест не всем хватило.
Люди расположились кто на подоконниках, кто на пожарной лестнице, а кто прямо на полу. Многие толпились у входа.
В это время из – за стола поднялся Коркмасов, и призывая людей к тишине, зазвонил в колокольчик. Он объявил, что чрезвычайный съезд народов Кавказа объявляется открытым. Взглянув быстро в сторону Сталина, громко сказал:
– Слово предоставляется наркому по делам национальностей товарищу Сталину Иосифу Виссарионовичу.
В ответ послышались аплодисменты.
Сталин шагнул близко к авансцене, обвел зал внимательным взором и поднял руку.
И вот его уверенный, твердый голос с большим грузинским акцентом поплыл над залом, обволакивая каждого присутствующего то самой частицей теплой надежды, которую он – простой горец жаждал услышать.