Читать По агентурным данным

e-mail: alisa #mailto: [email protected]

Привет, Алиса! Мой юный собрат по перу! Точнее, сестра. Не важно. Очень рад тому, что ты разыскала меня. Расстояние, все-таки, ужасная вещь! Оно превращается во время. Не знаю, правильно ли это с точки зрения фундаментальной физики, тебе, как дочери известного ученого, лучше знать, но я уверен в одном: жили бы мы все хотя бы в Европе, встречались бы куда чаще. И не потеряли бы друг друга из виду. Макс и Марина, как люди патриархальные, умели писать письма. А мы? Много ли напишешь по «мылу»?

И потом, я помню тебя любознательной шестилетней девчонкой, а ты вон теперь какая красавица (судя по прикрепленной фотографии), даже страшно писать.

Тебе уж целых двадцать четыре, правильно? Я подсчитал. Ничего, крепись, старушка!

Замуж уже поздно, но для работы возраст самый подходящий! Тем более, для дипломированной журналюги, выпускницы МГУ! Вперед, дерзай!

Что до меня, то работаю в журнале «Форбс», изучаю чужое благосостояние, не обзаведясь толком своим собственным. Женой и другой крупной домашней живностью тоже пока не обзавелся. Но я ведь еще очень молод – всего сорок два. Пока позволяю любить себя двум кошкам: дымчатой персиянке Кэти и беспородной Луизе-Марии-Августе, тигровой масти.

Спасибо за новогодние поздравления! Очень мило! Тебя тоже с Новым, 2005 годом! Буду рад весточке от тебя.

Алекс Холинер

P.S. Ты спрашиваешь о Максе. Я похоронил его год назад.

e-mail: #mailto: [email protected]

Здравствуйте, Алекс! Долго не отвечала, так как не уверена, что Вам вообще интересно наше общение. Пятнадцать лет – действительно очень большой промежуток времени, я об этом не подумала. Но я так явственно помню лето восемьдесят девятого, когда мы с бабушкой гостили у вас в Пенсильвании, что мне казалось, для Вас это такое же свежее воспоминание.

Мне было шесть лет, это верно, но я помню все до мельчайших подробностей. Помню, как ночевала в Вашей башне, и утром мы будили город. Вы заставляли погаснуть ночные фонари, зажечься темные окна спящих домов, Вы колдовали над городом, и он подчинялся колдовству. Вы, конечно, этого не помните, но для меня это было (и остается!) самым настоящим чудом.

Я помню каждое мгновение. И особенно Макса – он разрешал мне называть его по имени, я так и называю его про себя все эти годы. Помните, на третий день нашего приезда он повез нас в лес, собирать дикий виноград. Он учил меня слушать привычные звуки и находить в них новые оттенки, иные, непривычные звучания. Он учил меня видеть то, что никогда не откроется беглому, равнодушному взгляду. А помните виноградный куст, куда я погрузила руки, и они как будто обагрились кровью?! И то, как я слизывала с ладоней виноградный сок… Разве это забудешь? И я на всю жизнь (надеюсь) сохраню в себе то, что так щедро он подарил мне тогда – умение видеть и любить мир.

Я помню Вашего замечательного пса Лео. Конечно, его уже нет в живых. Но самое печальное, что нет в живых ни моей бабушки Марины, ни Макса.

Вы не пишите о том, как умер Макс, а бабушка умерла от инфаркта. Можно сказать на скаку, так как всю жизнь так и не расставалась с лошадьми. И у меня любовь к ним от нее, это несомненно. Можно сказать, у нее была легкая смерть. И можно сказать также, что умереть в восемьдесят три года – достаточно естественно. Но не для нас, тех, кто ее любил.