Приходит время, и начинаешь задумываться – кто ты? что ты? для чего? кто враг твой, а кто друг и почему? Про улицу и пацанов что говорить – сотни раз дрались и полтыщи мирились. А вот дома….
Отец? Отец, конечно, мой друг. Он любит меня не за политые грядки и собранную малину – он светлеет лицом просто от того, что я рядом. Глупый ли вопрос задам, а может совсем дурацкий – не отмахнётся, отложит свои дела и всё обстоятельно разъяснит. Не ругает за плохие отметки и не суёт свой нос – а вот за это я ему особенно благодарен – в мои тетрадки.
– Тебе жить, сынок, ты и учись. Дашь возможность тобой гордиться – буду рад.
Он чуть в пляс не пускался, когда я демонстрировал жирнейшую в полстраницы пятёрку за какой-нибудь школьный шедевр.
– Наша порода – Агарковская!
Они (родители) давно поделили нас (детей) на «твою» и «моего». Хотя иронией природы внешне и характером сестра Людмила более напоминала отца, а я вылитая мать – мелкий, робкий, остроносый.
Люся училась прилежно – так ведь девочка! – но в школе не блистала. Улица была её стихией. Ходить, драться и материться она научилась в один день. Не было для неё пределов и авторитетов за стенами дома. Не скажу, что она лупила всех подряд, нет – в обычной обстановке она была обычной девочкой. Но лишь запахнет жареным, Люся преображалась.
Однажды спёрла дома рубль и купила на него кусок жевательной серы у бабки Рыженковой. Ему цена красная – десять копеек, но старуха сдачу зажилила.
Мама пропажу обнаружила и на Люсю:
– Что жуём?
Ну, та ей всё и выложила.
Мама к соседке:
– Как не стыдно – малого-то ребёнка….
– А пошла ты! – ощерилась старуха.
Люся была тут, жвачку в пыль выплюнула, подняла камень – бац в окошко!
– Отдай рупь, сука!
Бабка заголосила, рубль отдала, а вечером отец ей стекло своё вставил.
Вот такие номера откалывала моя старшая сестра.
Любили ли она меня? Тут и гадать не надо – нет, нет и нет! С самого своего рождения – родители-то работали – стал для неё обузой. Таскала с собой по девчоночьим посиделкам – реветь, капризничать и жаловаться запрещала под страхом наказания.
Чуть подрос, драки пошли промеж нас нескончаемые с одинаковым финалом – мне доставалось. Ещё подрос – драки прекратились. Не потому, что сдачи уже мог дать, характер начал формироваться – девчонок обижать нельзя. Уходил от любого конфликта, а сестра ещё больше психовала, «рахитиком» обзывала, ревновала к отцу, к школьным успехам, выискивала слабины, подмечала промахи и высмеивала. Жил постоянно на острие её критики, и никакой поблажки. Разве так относятся к родственникам? Вот у Андрея Шиляева старшая сестра Таня – ну, как не позавидуешь? Мне такую – я бы для неё в лепёшку расшибся.
Мама…. Может, она и любила меня, но где-то в глубине души, очень глубоко. Отец построил семейные отношения так, что мы с ней как бы оказались по разные стороны баррикады. Мой сын – Агарковский корень! И мамина родня – Шилкина порода. Апалькова – у мамы девичья фамилия. Кто такие Шилкины – до сих пор не знаю. Но в тогдашних ссорах с сестрой нередко вставлял:
– У-у, Шилкина порода.
Мама это слышала, и в восторг не приходила.