Читать Золото под ногами

Шрифт

Интервал

Глава I

Двадцать пятого мая тысяча восемьсот сорок девятого года трехмачтовая пассажирская шхуна «Изабелла» вошла в бухту Эрба Буэна и после недолгого лавирования в немудреном фарватере села на мель в одной морской миле от берега.

Удар о подводный камень пришелся в правую скулу на десять дюймов ниже ватерлинии, и через пробоину в трюм немедленно хлынул поток чистой океанской воды. Каменный клык, проникший в чрево «Изабеллы», зацепился за переборку, корму шхуны по инерции занесло влево, затем развернуло поперек фарватера и вынесло на песчаную косу, скрытую водами прилива. Зад «Изабеллы» оказался погруженным в песок, а в скуле, словно гигантский зуб морского змея, застрял кусок черной скалы.

Многочисленные пассажиры, взошедшие наверх и попа́давшие от непредвиденной резкой остановки, имели вид помятый и жалкий. Женщины визжали, мужчины ругались, кто-то стонал; растерянно оглядываясь, искали близких, по палубе бегали серые корабельные крысы, и над этим гвалтом, перекрывая его, гремел свирепый рык капитана Бартла Брана. Огромный, страшный в гневе, он метался по судну и рычал, как раненый тигр. Его рыжая ирландская борода и густая шевелюра пламенели в солнечном свете. Внезапно появляясь здесь и там, он изрыгал проклятия, грозил огромным кулачищем и ревел: «Где он?! Где этот акулий хрящ? Дайте мне эту вонючую крысу! У‐у-у-у!..» Матросы старались не попадаться ему на глаза, а повстречав, демонстрировали особое усердие: закидывали пробоину балластом, поднимали из трюма наверх мокрый корабельный скарб, а в трюм тащили инструмент и доски. Шкипер «Изабеллы», дюжий верзила по прозвищу Брамсель, косился на капитана, размышляя, не тронулся ли умом старина Бартл и не появится ли в связи с этим скорбным событием в судоходной компании капитанская вакансия.

Среди немногих, кто в суматохе и панике сохранил невозмутимость, выделялся джентльмен лет пятидесяти, одетый в добротный длиннополый сюртук, жилет и белую сорочку без воротника на мормонский манер. Помимо прочего, на нем были цивильные брюки, подбитые кожаной вставкой на месте седалища, широкополая шляпа, скрывающая поредевшую шевелюру с проседью, на ногах – темно-коричневые сапоги из бычьей кожи. В облике этого человека не было ничего выдающегося, однако любой южанин по неуловимым для чужого взгляда признакам безошибочно признал бы в нем уроженца Техаса. Впрочем, одну особую примету можно было все-таки назвать: прозрачные глаза джентльмена были холодны, как сталь армейского клинка, в них не было ни капли жалости или участия.

В момент крушения джентльмен находился в персональной каюте первого класса, и стоит заметить, что до его появления на корабле кают первого класса не было, а та, в которой путешествовал джентльмен, была оборудована специально для него. Впрочем, ударом о камни его бросило на пол точно так же, как обыкновенных пассажиров «Изабеллы». Когда же судно окончательно село на мель, он вскочил, немедленно опоясал талию ремнем, на котором болтались две кобуры, схватил дорожный сак, нацепил шляпу и с живостью, не характерной для его возраста, взбежал из каюты на палубу. Растолкав бестолковых товарищей по несчастью, джентльмен выбрался на неприлично откляченную корму «Изабеллы», окинул взглядом окружающий пейзаж и, поняв, что в ближайшее время ждать ничего страшнее того, что уже произошло, не придется, преспокойно уселся на случившийся поблизости рундук и стал раскуривать трубку.