Серия «Эксклюзивная классика»
John Steinbeck
THE LONG VALLEY
Печатается с разрешения The Estate of Elain Steinbeck и литературных агентств McIntosh and Otis и Andrew Nurnberg.
© John Steinbeck, 1938, 1966
Школа перевода В. Баканова, 2018
© Издание на русском языке AST Publishers, 2018
* * *
Густой и мягкий, как серая фланель, туман скрывал долину Салинас от неба и всего остального мира. Подобно крышке сидел он на опоясывающих долину горах, отчего сверху она напоминала огромную закрытую кастрюлю. На широком ровном дне долины сверкали стальным блеском ровные пластинки черной земли, взрезанной острыми лемехами плугов. Скошенные поля на фермах у подножия гор будто купались в бледном солнечном сиянии, хотя в декабре никакого солнца здесь не было и в помине. Листья густого ивняка на берегах реки пылали ярким, жизнерадостным желтым огнем.
То было время тишины и ожидания. Воздух был прохладен и нежен. С юго-запада дул легкий ветер, будя в фермерах робкую надежду на скорые дожди; только ведь туман и дождь – явления несовместимые.
На другом берегу реки Салинас, у подножия гор, расположилось ранчо Генри Аллена. Работы в эту пору почти не было: сено давно скосили и убрали в сараи, а вспаханные грядки терпеливо дожидались дождя. Скот на горных пастбищах обрастал жесткой лохматой шерстью.
Элиза Аллен копалась в цветочных клумбах. Бросив случайный взгляд через двор, она заметила, что ее муж Генри беседует с двумя незнакомыми господами в деловых костюмах. Все трое стояли под навесом у трактора, маленького «фордзона», опираясь на него одной ногой: рассматривали машину, курили и о чем-то разговаривали.
Понаблюдав за ними с минуту, Элиза вернулась к работе. Ей было тридцать пять лет. На худом волевом лице блестели прозрачные, как вода, глаза. В садовой одежде она выглядела грузной и крепкой: на ногах тяжелые ботинки, черная мужская шляпа надвинута чуть не на самые брови, цветастое ситцевое платье почти полностью скрыто длинным вельветовым фартуком с четырьмя большими карманами для секатора, лопатки, скребка, ножа и семян. Грубые кожаные перчатки защищали руки от грязи и порезов.
Мощным секатором Элиза срезала сухие стебли отцветших хризантем, то и дело поглядывая на людей под навесом. Ее живое красивое лицо лучилось внутренней силой, и даже ножницами она работала чересчур усердно, чересчур напористо. Нежные хризантемы под таким напором сразу сдавались.
Элиза смахнула со лба выбившийся из шляпы локон и ненароком запачкала землей щеку. За ее спиной стоял аккуратный белый домик, по самые окна заросший красной геранью. По всему было видно, как усердно его подметали и драили: окна ярко сверкали на солнце, у дверей лежал чистый коврик.
Элиза бросила еще один взгляд на навес: незнакомцы уже садились в свой «фордзон». Она сняла перчатку и погрузила сильные пальцы в молодую зеленую поросль хризантем, выросшую из старых корней. Разведя в стороны листья, она внимательно пригляделась к частым стебелькам, но никакой живности не заметила: ни тли, ни мокриц, ни улиток. Ее пытливые пальцы сразу уничтожали любых вредителей, стоило им завестись.
Элиза вздрогнула, услышав голос мужа: Генри подошел незаметно и прислонился к проволочной ограде, защищавшей ее цветник от скота, кур и собак.