© Сергей Малинов, 2018
ISBN 978-5-4493-2419-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Ты давно мне не снилась за распрями, склоками,
Баловать перестала ночными визитами.
Прилетай, голубица моя синеокая.
Я сегодня оставлю все окна открытыми.
Ты приснись мне, напомни, как месяц сутулился,
Черный бархат блестел разноцветными стразами,
Как, оставив ночные безлюдные улицы,
Обжигали друг друга мы взглядами страстными.
Прикоснись ветерком шаловливым, любимая,
Принеси в мои грёзы свидания первые.
Сердце бьется пичугой о прутья незримые
Так, что клеть и округа усеяны перьями.
Режет уши пронзительный крик безысходности,
Стонут спицы от натиска крыльев неистовых.
Рвется сердце к тебе, отвергая условности,
Не приемлет никак очевидную истину:
Не смотреть на волну под плакучими кронами,
Не услышать соловушку зорькой туманною.
И пускай ты не рядом ночами бессонными,
Но с тобой говорить никогда не устану я.
Ты приснись мне, родная, порой предрассветною.
Только утром уставшие веки смыкаются.
На судьбу не ропщу, не стенаю, не сетую,
Но реальность принять не всегда получается.
По неброской ложбине неспешно бежал ручей,
Огибая в пути возникающие преграды.
Хоть формально лесной, но фактически был ничей.
Лесу влаги живительной было уже не надо.
Разрастаясь побегами, корни прикрыв травой,
Лес давно обходился дождями и снегом талым.
Тихо вился ручей по тропинке своей кривой,
Постепенно забыв то, что было, приняв – что стало.
Как-то ливень с привычного русла его увёл.
Заструился ручей незнакомым глубоким логом
И увидел манящий красой грациозный ствол
Одинокой березки на лысом холме пологом.
Восхищенный ручей, орошая водой живой,
Побежал по холму, отвергая закон природы.
Он ей песни журчал, а она, шелестя листвой,
Еле слышно шептала, что ей не писали оды.
Он от счастья сверкал, отражая собой лучи,
Шарф из радуги нежно вплетая в густую крону.
Он ей звезды дарил, колыбельные пел в ночИ,
Заливал все ходы, чтобы корни никто не тронул.
Но однажды осыпался склон, вновь потёк ручей
По ложбине – заметил Судья, что закон нарушен.
Сделал снова ненужным его, а её – ничьей.
Не должна течь вода, поднимаясь наверх, на сушу.
Он теперь у холма восхищается ей тишком,
Замедляя в разливе привычную скорость бега.
Огибая её, он чуть слышно журчит стишком,
А она…
Ей, похоже, хватает дождя со снегом
То ли мне это просто кажется,
То ли Бес надо мной куражится,
А идешь ты тропой нехоженой
У высокой горы подножия.
Прячешь горесть под темной кручею,
И стекает слеза горючая
На травинку росой соленою,
Обжигая глаза зеленые.
Не идешь, а плывешь над нивою,
Даже в грусти-тоске красивая,
Ищешь, то ли звезду упавшую,
То ли счастье, кручиной ставшее.
Подозвать бы тебя, как прежде мне,
Да обнять теплотою нежною,
Оградить бы от мыслей ропота,
Да нет голоса… Даже шепота.
Подлететь бы мечтой крылатою,
Да опутала Спесь проклятая.
Руки, ноги в сетях – не сдвинуться,
Не рвануться к тебе, не кинуться.
Подобравшись беззвучным полозом,
Шепчет Гонор скрипящим голосом:
«Не годится с тобой нам пятиться,
Вырви с корнем её. Пусть катится».
И в печали сутулю спину я,
Отпуская тебя, любимая.
Провожаю свою желанную
В непроглядную даль туманную.
Ошалелою черной тучею
Налетела орда летучая.
Ты ушла, растворившись облаком,
А меня в темень чащи. Волоком.