Странно, что всё так обернулось.
Дорогами мы ходили всегда разными. Закупались в разных магазинах и вращались в абсолютном противоположных друг другу кругах.
Мы не были похожи ни на себя, ни на кого бы то ни было ещё.
Мы были.
В этом и заключалась странность и притягательность той силы, которая свела нас вместе.
Сигареты мы тоже курили разные.
Она взяла с собой пепельницу. Я обошелся урной возле входа.
Разговорились.
Смущенно.
Так, как говорят люди, очутившиеся в одной комнате.
– Чем занимаешься?
– Ничем. А ты?
– Тем же стараюсь.
Пьяные, а от того мечтательные и романтичные.
Мы долго сидели за одним столом, переглядывались и пили. Пили так, словно больше ничего и не оставалось. По сути, так оно и было, ведь собрались мы только за этим. Любые разговоры сводились лишь к разговорам, которые не несли с собой ничего.
Мы просто трепались, надеясь заинтересовать друг друга.
Когда все закончилось, она предложила прогуляться. Домой идти не хотелось, а спать не было никакого смысла, ведь первые лучи желтого дьявола уже норовили забраться мне под куртку, чтобы согреть.
Она не отставала, то и дело, обнимая мою тогдашнюю худобу. Незаметно пощипывая и прощупывая то, что не могла разглядеть под слоем дешёвой мешковатой одежды.
Мне нравилось.
Мне нравилась игривость, которой она распоряжалась, как одним из главных достоинств, не думая о том, что могут сказать сонные прохожие.
Мы смеялись.
Ее слова были абсурдны и бредовы. Никчемные, но смешные, а поэтому такие родные и знакомые, ведь более я ничего когда не слышал. Никчемность всегда сопровождала меня, изображая путеводную звезду. Символ и крест, с которым мне бы предстояло проделать свой путь, как это делают многие другие. Такой же естественный, как воздух.
Холодный и влажный.
Опьяняющий.
Свежий.
Утренний.
Пьяные этим воздухом мы ввалились в круглосуточный магазин и, перебив половину бутылок, сбежали не заплатив.
Конец ознакомительного фрагмента.