С момента звонка спецслужб время как будто остановилось. Замерло в одной точке и не желает двигаться. Хотя прошло часа три, не меньше. Новостей нет. Какой-то информационный вакуум. Или просто мне ничего не говорят. Единственное, что я знаю — что самолет, в котором летел мой муж, пропал с радаров. А дальше сплошная и непроглядная неизвестность… она пугает, наверное, больше чем смерть. Хотя и дает слабую надежду.
Господи, я даже не представляю, что будет, если Ивана не станет. Я так люблю его… не смогу жить без него. Не хочу думать об этом, гоню от себя дурные мысли. Но они, словно стая волков, постоянно догоняют и грызут меня.
Мечусь по пустому дому, словно зверь в клетке, и тихонько подвываю. На душе тяжело и больно, сердце бьется медленно и как-то натужно. Изо всех сил стараюсь держаться, чтобы не скатиться в истерику. Мне нельзя волноваться, это может навредить ребенку, что я ношу под сердцем. Пусть срок совсем маленький, но именно на нем чаще всего случается выкидыш. Да и дочка скоро вернется из школы, нельзя, чтобы моя нервозность передалась ей. Ведь пока еще ничего не ясно. Отсутствие плохих новостей — это же тоже хорошо…
Трель дверного звонка разрезает звенящую тишину. Чашка из рук летит на пол и разбивается на множество осколков. Сердце вздрагивает в груди и ухает куда-то вниз. Нехорошее предчувствие расползается по внутренностям, подобно лесному пожару. Понимаю, что сейчас все узнаю, но не хочу этого. Лучше останусь в счастливом неведении и буду терпеливо ждать. Боже, пожалуйста, не отнимай у меня надежду…
Звонок настойчиво повторяется. С большим трудом беру себя в руки и на негнущихся ногах иду к двери. Набираю в легкие побольше воздуха и открываю замок.
На пороге стоит брат моего мужа Павел. На нем лица нет, бледный, как полотно, а под глазами темные круги.
— Прости, я только с самолета и сразу к тебе, — виновато улыбается, а в глазах столько боли, что у меня сжимается сердце и перехватывает дыхание.
— Есть новости? — Мой голос кажется чужим и звучит неестественно.
— Боюсь они тебе не понравятся, — отводит взгляд, но я без слов уже понимаю, что все плохо.
— Проходи.
Ухожу на кухню, наливаю стакан воды и залпом его осушаю. Не готова я к его новостям. Да разве можно к такому подготовиться? Несколько секунд — и решится судьба, точнее, жизнь под откос…
— Вик… — слышу голос Павла, зажмуриваюсь и внутренне сжимаюсь, готовясь выдержать сокрушительный удар.
— Говори, — хриплю из последних сил и цепляюсь за стол обеими руками, чтобы устоять. Голова кружится, а ноги становятся ватными.
— Твой муж погиб. Мне очень жаль…
Мир разлетается на миллионы осколков, которые проходят сквозь меня, нанося не совместимые с жизнью ранения. По щеке катится ледяная слеза. Пытаюсь сделать вдох, но лишь открываю рот, как рыба. Внутри все сжимается от боли, а сердце качает кровь вхолостую.
— Тело еще не нашли, но…
Каждое слово попадает в цель, зажигая во мне надежду. Облегчение прокатывает по телу оглушительной волной, заставляя содрогнуться каждую клеточку.
— Значит, еще ничего не ясно? — оборачиваюсь и перехватываю недоуменный взгляд Павла.
— Вик… — Он отрицательно качает головой, но меня уже не переубедить.