⇚ На страницу книги

Читать Дорога, которой нет

Шрифт
Интервал

Слой первый

Кутуў куотар

Спасибо Лене Невской за терпение,

вдохновение и правки

Валерка еще раз проверил, завернуты ли газовый кран и водопроводный вентиль; закрыты ли окна и не осталось ли на столе какой-нибудь еды. Не то, чтобы он был таким дотошным в вопросах хозяйственности – скорее любовь к порядку нападала на него стихийно, при первых признаках зарождающейся в пыли цивилизации – просто он терпеть не мог возвращаться с дороги в квартиру, пропахшую за неделю плесенью из заварника и хлебницы, и приниматься за уборку.

Еще вчера, оставив в шкафу нераспотрошенную пачку макарон и пару коробок «доширака», он скидал остатки былой роскоши в пакет и вытащил на помойку стайке бродячих собак – ненавидящей всех суке и четырем ее новорожденным щенкам.

Контрольная проверка рюкзака – смена белья, зубная щетка, несколько пачек сигарет, пачка заварки, пачка печенья, кусок мыла, штук пять зажигалок. Хуже нет, чем обнаружить потерю зажигалки на трассе: ни сигарету прикурить, ни костер развести. Еще балисонг и паспорт. Рюкзак обвисший, словно брюхо оголодавшего толстяка. Ему в дорогу собраться – только подпоясаться. Все равно в пути все ненужное потеряется или будет подарено, а все нужное либо найдется, либо будет принято в подарок.

Мазанув равнодушным взглядом по отражению в зеркале, Валерка вышел из квартиры, захлопнул дверь и чуть не вприпрыжку побежал по лестнице. На первом этаже едва не споткнулся о притулившееся у перил существо. Выругался беззлобно. Существо отреагировало, подняло голову, и Валерка узнал малявку, которая жила то ли в доме напротив, то ли через дом.

– Домой иди! – посоветовал он, – мала еще в шесть утра гулять.

– Дурак, – напутствовала его девчонка. Он ухмыльнулся, пробежал мимо, отворил дверь подъезда, и на него пахнуло свежестью раннего утра.

В дорогу всегда лучше идти с утра.

Весна бесстыдно обнажила язвы помоек на теле города, расплескала лужи, растопила снег кипятком дождей. Согнала спесь с памятников, укутанных зимой пушниной сугробов. Вымела из города пелену туманов. Протерла до блеска глазницы окон в домах. Дома в Якутске стоят на сваях, от этого, кажется, что массивные равнобедренные чудовища приподнялись на цыпочки и глотают-отрыгивают жильцов множеством пастей-подъездов.

И все-таки Валерка любил весну, относился к ней по-родственному, почти как к соучастнице: весной он выходил на трассу, бросая очередную заунывную зимнюю работу верстальщика или админа в каком-нибудь компьютерном клубе.

В этом году это был его первый поход.

А другой жизни он и не представлял.

Нет, представлял. И еще как представлял!

…Тогда тоже была весна, погода уже терпимо относилась к гитаре, и можно было играть на улице, не боясь за то, что струны лопнут от холода под первым же движением пальцев.

…Он ушел на самую дальнюю аллею парка, занял самую последнюю скамью и играл, импровизируя, сочиняя на ходу, деля музыку с ошалевшими от тепла воробьями.

Откуда появилась она, Валерка не заметил. Прошествовала снегурочкой по сохранившимся у стволов деревьев сугробам, села рядом. Стала слушать.

И тогда он стал петь для нее.

А когда опустились на землю сумерки, он молча зачехлил гитару и они ушли из парка вдвоем, держась за руки.

Проводив до подъезда, он ее поцеловал.