Читать Крестная дочь

Лена Панова больше не мучилась страхом и мыслями о том, куда они летят и что случится с ней, когда самолет совершит посадку. Она решила: раз ее не убили там, на аэродроме, возле здания аэроклуба, в кромешной темноте, в самый удобный момент, когда вокруг не было ни души, значит, из этой переделки она выйдет живой.

Ясно одно: она влипла по самые уши в какую-то грязную бандитскую историю, выбраться из нее будет очень даже непросто, но надежда все-таки есть. Но теперь, когда ты ничего не можешь сделать для своего спасения, когда от тебя ничего не зависит, остается только подчиниться чужой воле и плыть дальше по течению. Перед глазами еще стоял образ человека, час назад направлявшего на нее пистолет и готового, не раздумывая, нажать на спусковой крючок, но первый острый приступ животного страха уже миновал, вернулась способность соображать и трезво оценить свои шансы.

Сидя на заднем кресле, за спиной пилота одномоторного четырехместного самолета «Соката Тобаго», она не отрывала взгляд от приборной доски. Хотелось получить ответ на самые простые вопросы, хотя бы узнать, куда и по какой надобности они летят. Стрелка магнитного компаса крутилась как сумасшедшая. Но магнитный компас самая ненадежная вещь на свете, никогда не угадаешь, на что он реагирует, почему крутится: то ли просто неисправен, то ли в кабине пилота, кем-то забытая, лежит сумка с гаечными ключами. Гирокомпас с заднего сиденья не виден. Авиагоризонт показывает небольшой крен на левое крыло.

Поднявшись до края облаков, самолет продолжал медленно и тяжело набирать высоту, кажется, двигатель работал с перебоями, захлебывался, ему не хватало мощности. Дворники не успевали слизывать капли влаги с лобового стекла. Панова перевела взгляд на пилота и успокоила себя, что Зубов, сидевший за штурвалом, достаточно опытный летчик, чтобы справиться с машиной в критической ситуации. При нулевой видимости, когда через прозрачный верхний люк едва виден оранжевый маячок на вертикальном хвосте, машина продралась сквозь широкую полосу дождевых облаков, преодолела крен.

Выбравшись из этой серой непроглядной мути, поднялась еще выше, и над головой раскрылся бездонный сине-черный купол неба. Внизу за облаками больше не видно ни мелких огоньков аэродрома, ни диспетчерской вышки, зато звезды стали ближе и ярче. Двигатель, сбавив обороты, перешел со взлетного режима работы в номинальный режим, заурчал тихо и ровно. Панова перевела дух. Зубов снял наушники, переключился на громкую связь с землей.

– Тобаго, по курсу боковой самолет, – голос диспетчера донесся из динамиков, вмонтированных в верхнюю панель. – Борт номер шестьсот один. Займите эшелон ниже. Ваш эшелон две тысячи четыреста метров. Видите ли вы препятствие по курсу?

– Я – Тобаго. Борт ТМ-57. Препятствий не вижу. Начинаю снижение.

– Тобаго, в вашем районе облачность восемь баллов. Ветер западный, три метра в секунду. Температура плюс девять.

– Вас понял, – ответил Зубов.

Самолет начал медленно снижаться, пока стрелка альтиметра не установилась на отметке две тысячи четыреста. С земли еще раз передали погоду. Зубов откинулся на спинку кресла и прикурил сигарету. Сейчас у пилота работы немного, тут и новичок справится, нужно не дергать резко штурвальную колонку, держать курс и скорость. Зубов обернулся, насмешливо посмотрел на Панову.