⇚ На страницу книги

Читать На улицу опустилась осень…

Шрифт
Интервал


На улицу опустилась осень…


2010.

1. Он


На улицу опустилась осень, красно-жёлтое настроение поселялось в сердце каждого, кто выходил в прохладную сыроватую атмосферу улиц. При виде такой красоты приходит окончательное ощущение того, что осень наложила свой отпечаток абсолютно на всё и на всех.

Выйдя из подъезда своего дома, он согревал свои руки тёплым дыханием, и очень жалел, что не взял с собой перчаток, хотя понимал, что он ещё недалеко ушёл от дома и легко мог зайти за ними. В этот момент у него начался лёгкий приступ лени, который очень трудно преодолеть, решив за ними не возвращаться. «Ну и ладно, – подумал он, – куплю новые, раз решился, значит решился».

Стоя на крыльце, около подъезда, он был погружён в атмосферу раннего холодного утра; машин на дорогах почти не было, людей тоже. Чтобы окончательно погрузиться в унылое настроение воскресных улиц, он решил уйти от реальных звуков мира; надев наушники, он больше не слышал, что происходит вокруг, а слышал только то, что хотел слышать внутри себя. Включив акустическую песню какой-то зарубежной группы, он сделал первый шаг к неизвестности. Отойдя от дома и не решаясь оборачиваться, он думал, что его ждёт, ведь он оставлял за спиной всё, что было ему дорого: любимые дела, девушку, которая в данный момент спит в его кровати, и всё то, что раньше он очень любил.

Перед тем как окончательно пуститься в путь, он решил навестить несколько мест, которые он очень любил посещать в те моменты своей жизни, когда ему было не по себе. С большой спортивной сумкой наперевес, он направлялся туда, где всегда была особенная атмосфера для раздумий. Именно там и именно «ему», можно сказать, пришла эта безумная мысль. Дойдя до залива, он устремил взгляд голубых глаз в бесконечную даль водного пространства. Оглядевшись и убедившись, что вокруг никого нет, он сел на бревно, на котором сидел не раз, и, протянув руку к воде, как будто пытаясь погладить залив, как домашнее животное, и ощутив холодную влажность воды на пальцах, сказал:

– Ты как всегда такой же холодный, мой Друг....

Выключив плеер и вынув наушники из ушей (он всегда так делал, так как считал неуважительным то, что его слушают, а он нет), глубоко вздохнул и начал говорить воде залива, что наконец-то решился на безумный поступок, к которому так долго морально готовился, что теперь его ничего не держит здесь, что он хочет и может дышать полной и свободной грудью, и скорее всего это последний раз, когда приходит на это самое место и разговаривает с «ним», он долго благодарил «его» за ту поддержку и помощь, которую именно «он» ему давал, что «он» единственный, кто умеет слушать, и такого «слушателя» он вряд ли где-нибудь ещё найдёт.

Сказав всё это, он спросил:

– Ну и как «ты» на всё это смотришь?

Залив лишь прошуршал ему волнами в ответ.

– Да, «ты» прав, и «ты» правильно говоришь, что мне пора, до свидания и спасибо ещё раз за всё.

Дотронувшись на прощание до воды, он вновь включил плеер и отправился в следующее не менее значимое для него место.

Оно находилось неподалёку, это была ближайшая двенадцатиэтажка. Поднявшись на лифте на последний этаж, он вышел на лестницу и поднялся ещё на пол-этажа – туда, где оставшаяся часть лестницы была огорожена решёткой, для того чтобы посторонние и все кому ни попадя не ходили на крышу. Его никогда не могла остановить эта преграда; так как он обладал нормальным телосложением и ловкостью, ему с лёгкостью удавалось пробраться между решёток. Оставив сумку около клетки, он пробрался, как обычно, между прутьями и выполз на крышу. За сумку он не боялся, так как был уверен, что воскресным утром на последнем этаже в ближайшее время никто не появится и никому она не понадобится.