Все начинается с ожидания. Молитвенного ожидания чуда. Поначалу духовенство размеренно читает канон перед святой плащаницей; по окончании канона ее уносят в алтарь, полагают на престол. Вслед за этим затворяются царские врата, гаснет свет. И тогда весь храм, да и все мироздание, замирает в трепетном молчании. А затем из алтаря до благоговейно притихшей перед лицом наступающего чуда вселенной доносится пение. Напев поначалу звучит очень тихо, потом все яснее и настойчивей: «Воскресение Твое, Христе Спасе, ангели поют на небесех, и нас на земли сподоби чистым сердцем Тебе славити». И вот уже мягко и торжественно отверзаются царские врата, из полутьмы алтаря выступает мерцающий свет свечей и выплывает клубящийся туман кадильного дыма: начинается крестный ход – путешествие навстречу пасхальной радости. Радость эта уже почти наступила, но все же не совсем здесь: она впереди. Ведь пока что еще не прозвучало – громко и властно – исповедание Воскресения Спасителя. Это случится чуть позже: когда по окончании крестного хода возле затворенных храмовых дверей раздастся победоносное «Христос Воскресе!». А пока что мы выходим из храма в ночь.
Каково же духовное значение пасхального крестного хода? Ради чего мы в нем участвуем? Уподобляясь евангельским женам-мироносицам, мы переступаем порог и устремляемся в обступающую храм холодную темноту весенней ночи, чтобы отыскать на этом пути воскресшего Христа. Правда, в отличие от нас, мироносицы не догадывались о том, что должно было с ними сейчас случиться. Они шли горевать и плакать, а совсем не радоваться и веселиться; они ощущали лишь тяжесть утраты, а отнюдь не окрыляющую и праздничную легкость близящейся встречи с Господом. И все же оба шествия – путь жен-мироносиц на гроб Христов и наш пасхальный крестный ход – оказываются во многом очень похожи! Ведь та иерусалимская ночь была точно такой же темной, как и наша ночь пасхальная; и тогда светильники мироносиц точно так же упорно преодолевали обступавший их мрак, как изгоняется он и сегодня – силой пламенеющих свечей пасхального крестного хода…
Итак, идя на гроб Господа, мироносицы вышли из своих домов в предрассветную иерусалимскую ночь. Перед этим они приготовили ароматы, потеплее оделись и затем перешагнули через порог в холодную тьму ранней весны. Рассвет уже близился, но еще не наступил, и даже вряд ли угадывался розоватой полоской на восточной стороне небосклона.
Мироносицы устремлялись за пределы городских стен, почти не ощущая приближения утреннего рассвета и не предполагая, что в этой непроглядной мгле наставал еще и новый восход духовного Солнца правды (ср. Мал. 4: 2) – Христа. Вглядываясь в сумрак обступавших их со всех сторон ночных теней, они отыскивали правильный путь по трудно узнаваемым – в отсутствие дневного света – улицам Иерусалима. Сторож! сколько ночи? – Приближается утро, но еще ночь (Ис. 21: 11, 12).
А впереди их ждал прегражденный камнем и плохо различимый – в сумраке занимавшегося рассвета – вход в пещеру. Этот вход должен был теперь внезапно осветиться Небесным светом… Впереди были и дрожь трепещущей от чуда Воскресения земли, и отпадение камня, и раскрытие входа в теперь уже пустую гробницу, и свидетельство небесного вестника: