Адский грохот сменился мелким дробным потрескиванием: пространство пыталось выдавить планету в привычные ей время и место.
– Неугомонные, – недовольно бросил Тилар, поворачиваясь к гротескному окну. – Всё равно что пытаться шелком кинжал пленить! Слепые глупцы…
Он еще раз задумчиво вгляделся в дымившуюся за окном пропасть и фиолетовые зарницы над ней.
– Сейчас будет разрыв, – напомнила ему Харгитси.
– Я знаю, – устало произнес Тилар. – Где ты хочешь размяться: снаружи или здесь?
Харгитси заботливо посмотрела на спящего на возвышении малыша – практически новорожденного.
– Оставайся… Я присмотрю за ним внизу и провожу его.
Ребенок был тих и спокоен в своем последнем безмятежном сне. Из окутавших его золотых одеяний были видны лишь его пухлые ручки и голова. Плоть ребенка была темна: она не отражала ни проникавшие внутрь всполохи, ни ореол Харгитси. Малыш был чернее греха, совершенного здесь недавно.
Тилар отстраненно кивнул и впился утонченными когтями в червленый бронзой подоконник.
– А ты разве сам не желаешь его увидеть: кем или чем он стал? – поинтересовалась Харгитси, готовясь к прыжку.
– Нет… не сейчас… Хочу с ним встретиться, когда всё закончится…
Дробное потрескивание, шедшее из внешних слоев атмосферы, на секунду усилилось, после чего вновь вернулось к своему сумасводящему дребезжанию.
Харгитси понимающе вздохнула и без лишних слов бросилась в полураскрытое окно, оплавив его створки.
– Харги, ты как всегда, – тихо засмеялся Тилар, усаживаясь в кресло рядом с возвышением, где находился ребенок. – Не переживай, ты всё преодолеешь, – ласково сказал он ребенку и посмотрел на бесновавшееся за окном небо.
Под лилово-неоновым куполом небес продолжали свирепствовать фиолетовые вспышки, сжигавшие внешнее время. Жалкие крошки секунд сухо хрустели, проседая под напором порожденного Тиларом явления.
– Скоро, – расслабленно сказал себе Тилар.
В этот момент помещение изменило себя: оплавленные и погнутые Харгитси створки окна распрямились и приняли первоначальный цвет – траурно-бронзовый; места пустых рам затянулись твердеющей дымкой.
– Без них, – сухо обронил Тилар.
Не успевшие сформироваться стекла пропали, оставив возможность лязгающему ветру и дальше врываться в помещение.
Строение, где находился Тилар, высилось на краю дышащей миазмами бездны, являясь органичным продолжением этого безумного, изнуренного ожиданием мира. Стены древнего святилища менялись и перетекали, предугадывая любые прихоти и желания. И за тот отрезок бытия, что строение существовало, оно провидело и перестраивалось для многих, но за последние вечности только для них двоих.
Тилар небрежно расстегнул черный дублет с серебряными пуговицами и как следует заправил белую атласную рубашку в плотные охотничьи штаны, после чего потопал ногами, проверяя, как сидят сапоги. Ему нравилось красиво одевать свое человеческое тело: это было его слабостью.
Тилар задумчиво сощурился и злобно прошептал:
– Сейчас.
В середине помещения раскрылась пенистая вуаль разрыва времени, изрыгнув наружу отвратительное существо.
Харгитси гневно отбросила оторвавшийся при приземлении подол платья.
– Хорошо, хорошо, – возбужденно облизнулась она и закрыла глаза, выискивая своим пылающим нутром место следующего разрыва.