Читать Оззи. Автобиография без цензуры

Мой отец всегда говорил, что однажды я сделаю что-нибудь важное. «У меня есть предчувствие на твой счет, Джон Осборн, – говорил он мне, осушив несколько бутылок пива. – Ты либо сделаешь что-то очень особенное, либо попадешь за решетку».

И мой старик оказался прав.

В первый раз я загудел в тюрьму в неполных восемнадцать.

Ограбление – вот за что меня скрутили. Или, как было сказано в протоколе, «кража со взломом имущества общей стоимостью в 25 фунтов». По нынешним деньгам это примерно три сотни фунтов. Прямо скажем, не ограбление века. Я воровал всякое дерьмо. Потом возвращался и проделывал то же самое снова и снова. Однажды мне приглянулся магазин одежды «Sarah Clarke’s», который находился недалеко от моего дома в Астоне. Во время первого взлома, схватив несколько вешалок, я подумал, что смогу загнать это барахло в пабе. Но забыл взять с собой фонарик, поэтому оказалось, что я спер детские слюнявчики и ползунки.

С таким же успехом можно было пытаться загонять собачье дерьмо.

Так что я вернулся и на этот раз стащил 24-дюймовый телик. Но он оказался слишком тяжелым и свалился и мне на грудь, когда я перелезал обратно через забор за магазином. Около часа я не мог даже пошевелиться, просто лежал в канаве с крапивой и чувствовал себя полным идиотом. Под наркотой я был как Мистер Магу[2], это да. В конце концов мне удалось сбросить с себя телик, но пришлось его там и оставить.

С третьей попытки мне удалось стащить несколько рубашек. И даже пришла в голову блестящая идея надеть перчатки, чтобы работать как настоящий профессионал. Единственная проблема оказалась в том, что у одной перчатки не было большого пальца, так что я оставил идеальные отпечатки по всему магазину. Через несколько дней, когда копы пришли ко мне домой, то обнаружили и перчатки, и кучу барахла. «Перчатка без пальца? – сказал коп, застегивая на мне наручники. – До Эйнштейна совсем немножко не дотянул, да?» Примерно через неделю состоялся суд, на котором мне влепили штраф в сорок фунтов. Это оказалось больше, чем у меня было за всю мою жизнь. Я никак не мог их заплатить, если только не ограбить банк… Или не одолжить у отца. Но мой старик отказался помогать.

«Я честно зарабатываю свои деньги, – сказал он. – С чего бы мне отдавать их тебе? Пусть это станет для тебя гребаным уроком».

– Но, папа…

– Ради твоего же блага, сынок.

Разговор окончен.

Судья приговорил меня к трем месяцам в тюрьме Уинсон Грин за «неуплату штрафов».

Если честно, когда я узнал, что сяду в тюрьму, то от страха чуть не наложил в штаны. Уинсон Грин представляла собой старую викторианскую тюрьму 1849 года постройки. Работали там отъявленные ублюдки. Даже главный тюремный инспектор страны позднее признавался, что Уинсон Грин – самая жестокая, вонючая, беззаконная гребаная дыра из всех, виданных им ранее. Я умолял отца заплатить штраф, но он настаивал на том, что пребывание в тюрьме, возможно, наконец научит меня уму-разуму.