Кто знает, когда бы ее нашли, если бы в тот вечер влюбленной парочке из этого пансионата не вздумалось прогуляться вдоль речки после захода солнца. Они спустились по берегу почти до самой ограды, за которой начинался сосновый бор, и собирались было повернуть обратно, когда девушка заметила, что у противоположного берега в воде что-то белеет. Речушка была шириной не больше пяти метров, и они в конце концов разглядели, что это такое. Девушка говорила потом, что они зачем-то ее окликнули. Что это была «она», они поняли сразу, но в то, что «она» мертва, не могли поверить. Парень остался на берегу сторожить «ее», а девушке велел бежать в пансионат. И удивительно, вспоминала потом Марина, как только эта девушка появилась в ярко освещенном холле – бледная, в запачканных травой белых джинсах, – ей сразу на ум пришла Лена. Почему? Может быть, потому, что и у Лены, когда она вот так же неожиданно появилась вчера в холле, было бледное лицо и растерянный взгляд. И когда полчаса спустя «ее» принесли в пансионат и Марина протиснулась сквозь набежавшую толпу, «она» действительно оказалась Леной.
Лена, ее сестра, лежала на цементных плитах террасы, под зеленоватым светом фонаря, в мокром черном купальнике, раскинув ноги. Лицо было наполовину прикрыто спутанными рыжими волосами, которые от воды казались темнее.
Все последовавшее Марина помнила как сквозь сон. Кажется, она назвалась ее сестрой, куда-то пошла с администратором. Она сидела в его кабинете на желтом кожаном диване и курила откуда-то взявшиеся сигареты. Потом отвечала на вопросы и долго вспоминала номер домашнего телефона Лены, пока не сообразила, что в квартире никто, кроме нее, не жил и звонить туда было некому и незачем.
На вопрос, который она наконец задала, получила четкий и немедленный ответ: «Да, мертва». Лену она в тот вечер больше не видела – ее увезли в морг, на медицинскую экспертизу. Потом как-то сразу наступила ночь, и она оказалась в своем номере снова сидящей на диване, на этот раз красном. Перед ней на столе горела лампа, но она не помнила, что включала свет. В окне виднелась слабо освещенная лужайка, угол запертого теннисного корта. Дальше, в черной тени соснового леса, терялась речка. Ночь была теплой, не верилось, что август на исходе. Оглушительно трещали сверчки. По той тишине, которая стояла в здании, Марина поняла, что уже глубокая ночь. И еще она поняла, что оба номера по соседству от нее совершенно пусты. В номере справа никто не жил, в другом до сегодняшнего дня жила Лена. Еще сегодня, когда Марина поднялась к себе после ужина, она слышала, как там в стенном шкафу заскрипела дверца и с грохотом упала на дно вешалка. Теперь там стояла тишина. Она посмотрела на часы – половина второго. Все же она решила спуститься вниз, раздобыть сигарет у портье.
В коридоре было пусто, потрескивали под потолком длинные лампы дневного света, горящие через одну. Она прошла через пустую, слабо освещенную гостиную, спустилась по лестнице, не встретив ни одного человека. В холле свет был погашен, лампа горела только в одном углу, где находилась стойка портье. Он поднял голову, вглядываясь в темноту, и, узнав Марину, сочувственно ей кивнул.
– Бар закрыт, но «Мальборо» я вам могу предложить, – сказал он в ответ на ее просьбу. – И если пожелаете, ликер…