⇚ На страницу книги

Читать БЕСНОСВЯТ

Шрифт
Интервал

Иллюстратор Мария Кутузова


© Алексей Доцент, 2019

© Константин Юдин, 2019

© Мария Кутузова, иллюстрации, 2019


ISBN 978-5-4493-0550-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

СТИХОТВОРЕНИЕ

Бесносвят на селе

уродился даве́че,

Он взошёл вместе с полной

Луной.

За семь дней и ночей

пол села покалечил,

Порожденный самим

сатаной.

Он на бесиве жил,

он повсюду скитался,

И он о́т роду был

вовкула́к.

Он село скинуть в скот

заговором пытался,

Неустанно старался,

ведьмак.


И пытались убить

Бесносвята на се́ле,

Но он при сатане

не раним.

Дьявол раны лизал

на уродливом теле,

Хоронясь постоянно

за ним.

И пытались изгнать

ворога́ чертогоном,

И брались уничтожить

огнём,

Но смеялся шайтан,

говоря злобным тоном,

Что бессмертен он ночью

и днём.


При Луне, на погосте,

вельзевул бесновался,

Мертвецов из могил

поднимал,

И над ними не-на́ш

как хотел измывался,

На село по ночам

насылал.

А порой, подле хат

бесновались анчу́тки

И кричали совой

у ворот.

Эти злые, нечистые,

адские шутки

Из ума выводили

народ.


И дошло до сельчан,

что сказал бес даве́че,

Чем себя сам он

и́ уязви́л:

Он про ночь и про день говорил,

а про вечер

И про утро он

не говорил.

И убили его поутру

на рассвете,

Когда шут без хранителя

шёл.

Уничтожили за́

беды, горести эти,

В сердце вбили осиновый

кол!


До сих пор на селе

его адские стоны

Раздаются с полей

и лесов!

Ночью падают с полок

кресты и иконы,

Возгораются печи

без дров!

И в печах видит люд,

во пламе́ни, прокля́тый

Некошно́го уродливый

лик!

Захоронено тело,

но дух бесносвя́тый

До сих пор на селе

не поник!

г. Санкт-Петербург, 2002

ПОВЕСТЬ

– Давно это было – начал рассказывать старый егерь, задумчиво вороша тлеющие в печурке угли. – Мне тогда, почитай, годков семь-восемь было. Лихое время тогда наступило. Как какое проклятие над Россией тогда случилось. Люди все как из ума выжили – шутка сказать, царя-батюшку скинули. Но все случилось из-за этой войны проклятой мировой – едрить ее в растуды. Нечисть, видно, какая-то ее задумала, и нечисть тогда и подниматься стала. Испокон веку, старики говорили, такого никто не видывал. Только при Петре Алексеевиче, говорили нам прадеды, а им ихние прадеды сказывали, рыскали вокруг сел оборотни, а нечисть по погостам бесновалась – за то в народе его Антихристом и нарекли. Говорить только про то никому не велено было, а ослушникам ноздри рвали и лбы клеймили, опосля чего на Урал да в Сибирь ссылали в страшные рудники и шахты, откуда, говорят, никому назад уже хода не было.

Старик закрыл дверцу печи и пошаркал к своему стулу, бывшему, наверняка, ровесником своего хозяина. Тот не спеша опустился в него, достал из кармана кацавейки скомканный газетный лист, расправил его, а затем оторвал от него неширокую полоску бумаги. После этого он вытащил и другого кармана кисет с саморучно выращенным и засушенным по особому способу самосадом – чтобы был поядренее, да позабористее – и аккуратно высыпал табак на бумажку. Свернув самокрутку и проведя языком по краю бумаги, старый егерь задымил своей цигаркой, наполнив воздух дымом, который непривычному человеку мог показаться ядовитыми газами, применявшимися немцами во время битвы на Ипре.

– Что за бумага пошла! Не бумага, а невесть что – недовольно пробурчал он. Вот раньше была бумага, так бумага. Бывалочи, от «Правды» такой дух шел, что и дым выпущать не хотелось. А сейчас везде одни нитраты. Да и печатают что – срамоту одну. Эту бумагу только на подтирку пускать, а не на курево.