Страшней германца и австрийца
(Их победим мы наконец!)
Наш всероссийский кровопийца,
Стыда незнающий купец!
Взрастив у нас дороговизну,
Врагу принёс он лучший дар…
Он, мнится, продал бы Отчизну,
Когда б была она – товар.
1916 год
И. А. Гомолицкий
Все совпадения имён, фамилий, названий организаций и прочего, случайны, а все события в книге вымышленные.
Часов в 10 августовского вечера, когда солнце замирает в нерешительности, ложится ему спать или еще немного поболтаться на небосклоне, в дешевой забегаловке, находившейся в торце одного из домов, повиснув локтями на барной стойке, прямо напротив бармена, сидел человек лет 35 – 40 лет. Внешность его, вполне соответствовала возрасту, средний рост этого человека, был припечатан к земле лишним весом. Также как, деревья сбрасывают листву со своих ветвей, предчувствуя осень, так и с головы его спешили разбежаться волосы. Дополним этот образ двойным подбородком, вредным, но добрым характером.
На стойке перед ним, стояла отпитая кружка пива, несколько опустошённых рюмок и высыпанный на тарелку солёный арахис. Порядком подвыпив, и не найдя подходящего собеседника, он, вслух, начал философствовать. В своих измышлениях, он коснулся политической обстановки в мире, экономической ситуации в стране и особо углубился в свою профессию, задержавшись на этой стороне особенно долго. И хотя до этого никому не было никакого дела, но всё же, прислушавшись в этот, казалось бы, пьяный бред, сразу можно было понять, что человек этот носит на себе остатки высшего образования… И здравые мысли, всё еще вылезают на берег, порядком накупавшись в пивном озере.
– Я двенадцать лет в рабстве! – Продолжал он свою речь.
– Чего это ты в рабстве? – заинтересовался после этого заскучавший напротив бармен.
– А где же я как не в рабстве?! – возмутился, вытаращив красные глаза Александр Совок, именно так звали этого человека. Бармен молчал, с любопытством ожидая продолжения. Не увидев оппозиции, но почувствовав интерес к своей персоне, Александр выдержал многозначительную паузу, нащупал кружку пива, сделал большой глоток, вытер губы внешней стороной ладони и продолжил:
– Я, человек с двумя высшими образованиями, раб! Раб потому, что работаю, ибо работа есть добровольное рабство. Сам корень слова работа – Раб! Мы! Люди! Продаём часы своей жизни за деньги. Меняем свою личную свободу на газировку, пиво и чипсы, жертвуем своей личным временем за материальные блага. Свободен лишь тот, – продолжал он, – кто работает на себя, все остальные рабы и я раб, вот уже 12 лет, и завтра опять пойду, и стану рабом. – Совок кашлянул, допил пиво, медленно поднялся, оперевшись рукой на барную стойку, и пошатываясь махнул, не оборачиваясь, рукой бармену, затем пробормотал что-то несвязное, и поплёлся домой. Утром его ждало собеседование.
Ровно в это же время совсем на другом конце города, на лавочке во дворе одного из домов, усиленно готовились к тому же самому собеседования, что и Александр Совок, два товарища: Паша Подопоров и Вадим Клопов.
Первый из них, Паша, был возрастом чуть за 25, выше среднего роста, плотного телосложения, слегка лысеющий, и седеющий, от беспорядочного, а местами и безобразного образа жизни. Любитель тусить и выпить, Паша никогда не отказывал себе в этом нелёгком деле.