Детство-детство, сколько в тебе солнца, не детство, а сплошное солнце. Пронизывает воспоминания насквозь, дробится полупрозрачной зеленью листьев, лежит на лесных опушках пронзительно жаркими участками, разбавляет светотенями и без того разнообразную палитру красок.
Из-за солнечного изобилия создаётся впечатление, что тогда не было плохой погоды. Лишь хорошая.
Следом вспоминается воздух. Очень прозрачный, очень чистый, местами осязаемо вкусный неповторимым вкусом. Вкус, кстати, жив и сегодня. Он встречается в определённых местах: на участке трассы подле Эшеры и по дороге на озеро Рица. Его хочется потрогать, потом запаять в коробки и предлагать человечеству как некий идеальный продукт.
Вскрываешь коробку, вдыхаешь содержимое – и открываются перед тобой далёкие дали и вечные миры.
Село Мгудзырхва, в котором проводит всё своё летнее детство городская девочка, раскинуто по холмам сложного прибрежного ландшафта в самом сердце Гудаутского района – между Мюссерским мысом и рекой с выразительным названием Хипста. С заросших зеленью и довольно высоких холмов, на которых расположились местные подворья, открываются фантастические виды на все придуманные природой красоты – и водные, и горные. По одну сторону дразнит бесконечным разнообразием оттенков морская гладь, по другую – манит к себе похожий на декорацию в жанре фэнтези Бзыбский хребет.
Какой из видов лучше, сказать трудно, более того, почти невозможно. И, скорее всего, не нужно.
Линия холмов постепенно истаивает на покрытом галечником и усеянном выброшенными волнами водорослями пляже, но не прерывается там, а плавно переходит в обнажающий красновато-песчаные внутренности высоких берегов и изрезанный впадающими в море речками массив Мюссерского леса.
Мгудзырхва – довольно большое село. Из-за особенностей сложного рельефа оно делится на две самостоятельные части: собственно Мгудзырхву, с сельсоветом, магазином, школой, приличной центральной дорогой и пансионатом «Золотой берег», в те времена, о которых пойдёт речь, ещё не сползшем наполовину в воду из-за стихийно случившегося оползня.
И Апцхва, где нет ничего, кроме разбросанных по причудливо изрезанному ландшафту и находящихся в стороне от моря подворий.
Ничего – значит ни сельсовета, ни школы, ни моря, ни пансионата. Нет даже хлеба, точнее, нет магазина, в котором его можно купить. А ещё там нет и никогда не было пункта по оказанию медицинской помощи.
Зато в Апцхва есть глубокие овраги-акуара, заросшие густым смешанным лесом, пронизанные чистейшими ручьями, прохладные летом и влажно-тёплые зимой. Посреди села начинает свой спуск к морю Мюссерский лес, а с обрывистых холмов открывается достойный самых высоких похвал и восторгов вид на горы и далёкое отсюда море.
Ночами к домам подбираются шакалы и лисы, соперничающие в добыче птицы с подворий с разделившими небесные участки пернатыми хищниками. Беззвучно шелестят в густом разнотравье змеи, в запрудах живут колонии лягушек, а в первозданном воздухе стоит характерная для нетронутых цивилизацией мест особая тишина звуков, свистов, пощёлкиваний, поскрипываний и беспрерывного жужжаще-звенящего хора насекомых.